Драконьи крылья

В самом деле не найдя, что ответить, молодой рыцарь лишь судорожно хватал ртом воздух. Упреки Вика были справедливы… отчасти. Он действительно шпионил для леди Анны – не за друзьями, за виконтессой де Тэрако, – но судьбы их тогда были столь переплетены, что провести четкую грань – вот здесь они, а вот здесь леди Александра – было затруднительно. Он неоднократно собирался во всем признаться Елене, последний раз – перед тем самым роковым вылетом к Гнезду – тогда они еще не знали, что это Гнездо, они вообще ничего не знали, всеми ими вертела, как хотела, коварная виконтесса, – но так и не решился. Но после, когда все открылось, Елена не высказала ему ни слова упрека. Вик, кстати, тоже не слишком возмущался, легко приняв новые правила игры, установленные леди Анной, но вот ведь выясняется – затаил обиду…

– Ты лжешь… – выговорил, наконец, молодой рыцарь. – Ты все лжешь…

– Разве я солгал тебе хоть раз за все время, что мы знакомы? – скривился драконий всадник. – Наоборот – бывало, я же всегда был с тобой честен. Не лукавлю ни словом и сейчас… В общем, так, – проговорил он, вновь обретя ровный тон. – Или ты отдаешь мне принцессу Александру по-хорошему…

– Никогда! – выдохнул Эдуард.

– Или я заберу ее без твоего согласия, – закончил Вик. – Выбирай сам.

– Никогда! – повторил молодой рыцарь.

– Что ж, как говорится, я предлагал, – развел руками его собеседник, после чего внезапно хлопнул в ладоши.

В следующий миг дверь позади Эдуарда слетела с петель, с грохотом рухнув на каменный пол, и руки полудюжины стражников, вихрем ворвавшихся в комнату, вцепились в него со всех сторон, намертво прижав к креслу.

– Что? – только и смог выговорить опешивший рыцарь. – Это же гарантированная встреча!

– Полагаю, Гильдия это как-нибудь переживет, – пожал плечами Вик, наконец, поднимаясь. – Сила за ней уже не та, что прежде… Впрочем, если попробует трепыхаться – даже к лучшему: раздавим ее окончательно, разгильдяи только спасибо скажут. Девочку взяли? – повернулся он к командиру Стражи, вытянувшемуся во фронт возле стола.

– Никак нет: ожидаем приказа! – доложил тот.

– А это что, по-вашему, было? – драконий всадник демонстративно похлопал ладонями у него перед носом. – Вперед! И чтобы ни один волос не упал у нее с головы! Вторую тоже постарайтесь не поцарапать – так, на всякий случай. Но за нарту отвечаете головой! Вы еще здесь? Бегом выполнять!

Стражника сдуло из комнаты даже еще более мощным порывом, чем занесло сюда несколько секунд назад.

– Вот так вот, братец, – обернулся вновь Вик к Эдуарду. – Жаль, что не вышло договориться по-хорошему, но сойдет и так. Главное – результат.

Опустошенный, молодой рыцарь ничего не ответил.

38

Эдуард

Раньше Эдуарду редко доводилось видеть сны, теперь же они сделались неизменными спутниками каждой ночи. Ему снился Франц, срывающийся со ступени и падающий в шахту прохода воды, снилась Саша, в корчах сгорающая на Черном Троне, Изабелла тоже снилась, ей хаос каждый раз подбирал что-нибудь новенькое – девочка то тонула в бурной реке, то разбивалась, прыгая с крыши, то получала в грудь арбалетную стрелу. Молодой рыцарь просыпался в холодном поту и после долго не мог заснуть, тараща глаза в непроглядную темноту тюремной камеры, но стоило ему вновь забыться, как кошмар возвращался, расцвеченный новыми леденящими душу подробностями.

Его спальня – она же столовая, она же уборная – была не более трех ярдов в длину, в ширину – и того меньше. Голые каменные стены, зарешеченное оконце под потолком, протиснуться через которое, даже не защищай его эти покрытые ржавчиной скрещенные железные штыри, не смогла бы и Саша после недельного голодания. Деревянный настил на полу служил кроватью, дыра в полу – туалетом, прикованный к стене цепью кувшин – умывальником. Еду узнику приносили раз в день, утром, и, надо отдать должное тюремщикам, кормили сносно. Раз в два дня выводили на прогулку в тюремный двор – каменный колодец десять на десять ярдов, закрытый высоко сверху металлической сеткой.

Судя по размерам тюрьмы и числу тюремщиков, Эдуард едва ли был единственным заключенным на их попечении, но за неполный месяц, что он, доставленный сюда прямиком с Флоры, провел в узилище, ему ни разу не довелось видеть здесь товарищей по несчастью. Ни разу – до сегодняшнего дня.