Драконьи танцы на битом стекле (СИ)

— Ага. Но трогать, честно, ничего не стали. Хотя некоторые артефакты, что под стеклом, Мак чуть ли не с лупой готов был рассматривать, а уж про книги в твоей библиотеке я вообще молчу. Думаю, он тебя о них еще спросит.

— А как же горы золота и брильянтов, не привлекли?

— Да, ну их, что мы с Маком золота, что ли, не видели? Зато теперь понятно, как выглядит настоящая драконья пещера, о каких в сказках рассказывают.

— И как вам моя?

— Ну… — глаза шута снова заискрились смехом, — Бедновато как-то.

— Ах, бедновато, — протянул Ставрас, его драконьи глаза тоже смеялись, — Что же ты такого бедного драконы себе выбрал?

— Ну, помниться, выбора мне этот самый дракон не оставил… — протянул Шельм, — К тому же, я же к тебе тоже без приданного.

— Да? А целый клан первоклассных магов, бойцов и ученых уже не в счет?

— Ну, не весь же клан одобряет такую политику, — пробормотал шут, — Вон, к осени Совет Иль Арте планирует отпустить Лютикмилша из Мраморного Сада.

— Давно пора.

— Ты так думаешь?

— Я на самом деле вообще бы его вам не стал отдавать. Пусть бы посидел тут у нас, мне бы спокойнее было.

— С ума сошел, из Сада сбежать нельзя, — возмутился шут таким недоверием к своим сородичам.

— Да, я не о том, — поспешил пояснить Ставрас, — Просто у меня до сих пор перед глазами стоят эти ваши живые маски, вмурованные в камень. В конечном итоге, парень не сделал ничего совсем уж непоправимого…

— Но мог бы сделать.

— Все равно. Если бы ваш Совет его обратно не потребовал, Палтус был бы не против просто какое-то время подержать его в королевской тюрьме.

— Постой, так ты поэтому про масочника, что с подельником яйца воровал, не сказал ничего?

— Да, — кивнул Ставрас и отпустил его, — Ладно, давай чай пить, а то остынет, и Эра зови.

— Угу. Только они сейчас с Маком сами придут.

— Да, уже и сам вижу, — отозвался лекарь, кинув взгляд на окно, выходящее во двор и сад, где в том числе была конюшня.

И все бы ничего, вот только на душе у обоих было неспокойно, что-то уже закручивалось вокруг, и они оба это чувствовали. Что-то странное и пока непонятное. Его еще рано было бояться или тревожить товарищей своими предчувствиями, но это что-то обязательно очень скоро даст о себе знать, иначе мир бы не замирал в ожидании, иначе сердце не замедляло бы биение, иначе не появилась бы при Дворе юная барышня с бабочкой на груди.

А утром, когда Ставрас возился на кухне, отправленный туда под предлогом, что теперь его очередь готовить завтрак, но ему в этом все равно помогал всегда встававший рано Мак, на пороге неожиданно нарисовался растрепанный со сна Шельм, завернутый в одно одеяло. Он был явно растерян, но ухмылялся, держа на пальце коричнево-пятнистую бабочку.

— Что это? — Нахмурился лекарь, подспудно подозревающий, что от бабочек можно ждать лишь беды.

— По-моему, — честно признался Шельм, — Более изящного приглашения на тайную встречу я еще не получал.

— От кого это? — полюбопытствовал Мак.

— От барышни, что прибыла с послом Верлиньи и была представлена при Дворе, как его младшая сестра. — Ответил за Шельм Ригулти.

— А на самом деле?

— У нее татуировка бабочки на груди, которую она старательно скрывает под особым ожерельем.

— Имаго?

— Скорей всего, — подтвердил Ставрас, и подошел к шуту, одной рукой придерживающему норовящее сползти одеяло.

К бабочке лекарь прикасаться не стал, знал, что растает, как дым, словно её и не было, элементарная предосторожность, иначе встреча не получилась бы тайной.

— Я не знаю, что это за вид, — задумчиво произнес он, — Но можно полистать в справочнике.

— На чердак полезешь? — сразу же оживился шут.

— Полезу, — кивнул лекарь и поднял на него взгляд, — Что, систему пространственных заклинаний тоже уже обнаружили?

— Даже успели изучить, — вместо шута, подтвердил Палач. — Поражаюсь, как тебе удалось их все завязать друг на друге.

— У меня просто был почти неограниченный запас времени. Аптека же все равно меняла свой облик вместе с городом за эти полторы тысячи лет.

— Понимаю, — кивнул Мак, — Ты… позволишь мне изучить книги в твоей библиотеке?

— Конечно. Странно, что ты еще не читал их.

— Без хозяина, я бы не стал, — в глазах масочника мелькнуло осуждение.

Лекарь улыбнулся.

— Я знаю. Иначе не стал бы вызывать для него, — он посмотрел на притихшего Шельма, все еще удерживающего свою бабочку, — В няньки именно тебя.

— Не такая уж хорошая из меня вышла нянька, — Мак хмыкнул.

— Отнюдь, — убежденно отозвался Ставрас, проигнорировав возмущенное фырканье шута, — Самая лучшая.

Палач на это уже ничего не сказал, кинул еще один взгляд на бабочку, и произнес.

— Я знаю этот вид. Это Серпокрылая.

Глаза Ландышфуки округлились, а Ставрас взъерошил волосы, осматривая парня с ног до головы.

— Да уж, — прокомментировал лекарь, — Похоже, в Верлинье что-то действительно назревает, иначе Жрица в ступени Имаго никогда бы не покинула пределы Оракула.

— Серпокрылые — это ведь как наши Скарамучча, так? — тихо спросил у Макилюня Шельм.

— Да. Ходят слухи, что это лучшие войны королевства. Никто не может сказать наверняка, они не оставляют живых свидетелей.

— Ясно. — Кивнул шут.