Драконьи танцы на битом стекле (СИ)

— Я знаю, — Отозвался старший масочник, явно не собираясь развивать эту тему. Но не на того напал. Шельм ведь как сядет, так не слезет.

— Так почему вы оба настолько не хотите друг друга? — Осторожно уточнил шут, маскируя серьезный вопрос за легкомысленным тоном дотошного арлекина.

— Потому что я стар, я мечтаю увидеть внуков и умереть спокойно, а не привыкать к жизни с драконом под боком.

— Он тоже стар. Даже старше Ставраса. — Шельм скосил на Арно глаза и заметил, как от этого известия изменилось лицо мужчины, он явно, как и многие до него, обманулся внешним видом своего дракона. Томассо человеком выглядел слишком молодо для настоящего старца. — К тому же, если я правильно понял его настроение, он, как и Ставрас до встречи со мной, планировал в самое ближайшее время уйти из этого мира. Поэтому мир и подсуетился. Не захотел отпускать.

— Но почему для этого ему понадобился именно я? Что у нас молодых и борзых масочников мало?

— Может быть, потому что молодого и борзого Рамират бы легко подмял по себя?

— С чего ты взял, что этот ваш с непроизносимым именем и меня не подомнет?

— Не наш. И даже не ваш. А твой, — Поправил Шельм, бросил взгляд в сторону кровати, с которой на них смотрела окончательно пришедшая в себя Вивьен. — Подумай об этом, — Бросил он Арно и ушел к бабочке.

Ковьелло погрузился в раздумья. Слова Вольто его не убедили.

Часть III Танец Судьбы

11

Небо было по-весеннему безоблачным, отчего закат, по мнению Ирайсо Бронтехью был не так красив, как если солнце опускалось за горизонт в обрамлении белоснежных облаков, расписанных его последними лучами невиданными оттенками, когда светотени предают кудрявым облачным барашкам особую форму и завораживают, стоит только поднять глаза к нему. Настоятельница Оракула Серпокрылых уже неделю как взяла за правило подниматься на крепостную стену Оракула как только в окно ее кабинета заглядывали первые закатные лучи. Она ждала. Юные куколки, вернувшиеся без своей Имаго, не зря припомнили странную фразу не менее странного мужчины, о том, чтобы сберегли его коня и он обязательно за ним вернется. Мужчина этот оказался связан с драконом. Именно на бронзовых крыльях чудовища ему удалось спастись вместе с Вивьен. В этом сходились мнения большинства приближенных к настоятельнице Имаго. При этом самые молодые из них с горячностью, достойной лучшего применения, утверждали, что юная Имаго Мольтс в плену. И следует немедленно открыть ворота и вместе с ожидающими их решения Имаго из Оракула Мертвой Головы отправится вызволять ее из заточения. То есть, вторгнуться на территорию соседнего государства. Ох, молодость, молодость!

Ирайсо несла на плечах слишком большой груз лет, чтобы безоглядно бросаться из крайности в крайность. В отличие от самый ретивых, она понимала, что Оракул в осаде. Конечно, прямо об этом ничто не говорило. Напротив, мертоголовые утверждали, что их лагерь под стенами Оракула Серпокрылых не более чем способ поддержать соотечественниц, в отношении которых была предпринята такая откровенно хамская акция, как похищение одной из Имаго Оракула. Но Ирайсо была склонна верить своим бабочкам, пусть и находящимся на невысокой ступени куколок, нежели Вестнику чужого Оракула, который, как она прекрасно знала, зарекомендовал себя весьма неоднозначным человеком. Почему-то считалось, что Вестником у мертоголовых был мужчина. Но долгое время наблюдая по своим каналам за самым противоречивым из оракулов Верлиньи, Ирайсо пришла к неутешительному выводу. Вестников было несколько, но выглядели они всегда одинаково. Не факт, что сама настоятельница Мертвой Головы знала об этой странности. Бронтехью несколько раз обдумывала возможность послать ей сообщение, рассказать о своих выводах и привести свидетельства очевидцев, но всякий раз отметала эту идею. Причина была проста. Никто, даже самый надежный гонец, не мог бы поручиться, что письмо попадет в руки адресата, а не будет перехвачено где-то на полпути. Поэтому госпожа Имаго не спешила принимать помощь от мертоголовых. Она ждала дракона. Возможно, его появление что-то объяснит?

Конечно, тот мог появиться в небе и не на закате, но ей было приятно думать, что хотя бы в этом она способна предсказать ближайшее будущее. Конечно, при наличии дракона потоки судьбы скручивались, извивались, спонтанно меняли направления, но Бронтехью честолюбиво, как и все Имаго, верила в свой дар предвидения. Именно поэтому она убедила себя, что гости в их Оракуле появятся на закате. И почему-то ей даже в голову не пришло, что прийти они могут по земле, а не прилетят по воздуху, как ей представлялось. Говорят, что Жрицы Имаго не умеют удивляться. Еще бы! Их дар настолько силен, что удается предвидеть на два или три шага вперед. И все-таки, самоуверенных Жрицам, порой, полезно удивляться.