Драконьи танцы на битом стекле (СИ)

Арно обмяк, его больше не нужно было держать. Поэтому Ландышфуки перестал удерживать его ноги. Вскинул руки и с закрытыми глазами потянулся к парящим в воздухе, и извивающимся, словно на сквозняке, лентам. Они оплели его пальцы. Одна, вторая… и вот, последняя, восьмая. Тут же послышались легкие щелчки, словно захлопывались замки на разорванных ошейниках. А потом от подушечек пальцев марионеточника отделились нити, обмотали каждую из лент. Под общим голубым сиянием пальцы Шельма были почти не видны. Несколько нитей отделилось от этих коконов и вонзились в тело Арно. Старший масочник дернулся и медленно открыл глаза. Пустые, безжизненные. Рамират, все еще держащий его голову, медленно убрал руки. Шлим сел и уставился на Шельма. Потом протянул руку навстречу хитросплетениям нитей и лент на руках марионеточника. И потом снова был свет. Нестерпимо яркий, с голубыми отсветами. Когда все закончилось, и Рамират смог проморгаться, то обнаружилось, что все четверо сидят спина к спине на небольшой полянке, в окружении деревьев и кустов. Первым глубоко и почти удовлетворенно выдохнул Арно. Повернул голову налево, встретился с Рамиратом взглядом и улыбнулся:

— Кажется, отпустило. — Дракон его не понял. И масочник увидев, как он нахмурился, пояснил, — Больше не болит ничего. Совсем.

— Ну, вот и отлично! — Бодренько объявил Шельм.

Шут первым вскочил на ноги и тут же пошатнулся. Ставрас мгновенно оказался рядом и придержал его за локоть.

— Да нормально все со мной! — возмутился Ландышфуки, высвобождаясь, но встретившись с суровым взглядом лекаря, был вынужден заверить: — Честно.

— Ну и сколько ты той силы утянул? — Поинтересовался Рамират, протягивая руку все еще сидящему в траве Арно, тот послушно за нее ухватился, — Я не почувствовал ничего, — добавил он, не отпуская сухую и твердую ладонь старшего масочника.

— У тебя ее слишком много, потому и не почувствовал.

— Но ты взял, это точно?

— Конечно. Я бы просто так просить не стал! — справедливо возмутился Арно.

— Столько, сколько было нужно? — продолжил допытываться Рамират.

— Уж не постеснялся, не переживай.

— Отлично. Значит, я могу быть спокоен, — удовлетворенно кивнул Томассо и выпустил руку Арно, а потом совершенно беспардонным образом задрал на мужчине рубаху. Тот даже возмутиться не успел. Так и застыл в немой позе со слегка приоткрытым ртом. — И тут, я посмотрю, тоже все отлично, — прокомментировал невозмутимый дракон, возвращая цветастую ткань на положенное ей место.

— Над манерами надо будет еще поработать, — спокойно, почти благостно отозвался на это Арно.

— Ну работай, работой… — протянул Рамират, и они одинаково многообещающе друг другу улыбнулись.

— Раз вы закончили, продолжим путь, — вмешался Ставрас. — Теперь прибудем на место как раз к закату, не придется выжидать, когда солнце начнет садиться.

— И то верно, — поддержал своего дракона Шельм, который всегда любил оставлять последнее слово за собой, — Нет худа без добра, как говорится.

Драконы против масочников — это, конечно, сильно. Еще несколько десятилетий назад, можно было бы ужаснуться, но сейчас это было почти весело. Рамират и Ставрас не соглашались на план, за который стояли горой как Шельм, так и Арно. Причем, если лекарь пытался достучаться до своего масочника разумными доводами, то Томассо по привычке ерепенился.

— А я говорю, что это рискованно, — веско обронил Ставрас, скрестив руки на груди и пристально взирая с высоты своего роста на Шельма.

Тот ответил ему на это типично арлекиньей ухмылкой:

— А мы говорим, что риск благородное дело.

— И ты тоже так считаешь? — вопросил Рамират у Арно и тут же ехидно добавил: — Старшой ты наш…

— Нет, — покачал головой Шлим, — Но я взвесил все за и против. Алекс дело говорит.

— Но вы оба не можете дать никаких гарантий, что этот замок примет такое надругательство над собой. — Попытался настоять на своем Ставрас.

— Но в замке Бернсгемм у меня же получилось, когда я тебя искал.

— Это был наш замок, а тут… бабочки, — в исполнении лекаря последнее слово прозвучало довольно резко. С той же интонацией Ригулти обычно ругался.

— Бабочек бояться, к Оракулу не ходить! — Парировал Шельм.

— Я вам больше скажу, — поддержал сородича Гибискусмилш, — есть вероятность, что внутри замка на некоторых из бабочек тоже есть поводки, как на той птичке. Точно, конечно, не скажу, мне сложно действовать через совушку, — название птички он произнес почти ласково.

Рамират чуть было вслух не возмутился, что, как бессловесную птаху ласково назвать, так Арно первый, а как его хотя бы дркошей или уж совсем любовно дракончиком, так не дождешься от него. Хорошо, что вовремя спохватился. Вот позор-то был, если б сказал! А масочник продолжал, словно и не заметил смятение своего дракона. Может, снова не слушает, потому и не заметил? Так-так. Вот сейчас про сову дообъяснит, и снова по ушам получит, чтобы впредь слушал, не переставая.

— Особенно, после извлечения обрывков поводков, — продолжал Шлим, — И все же, я не исключаю, что там нас может поджидать засада. Если верить Рамирату…