Драконий пир

После той истории, когда пришлось просидеть почти целую зиму в крепостной башне Брашова, ездить в Трансильванию без крайней необходимости действительно не следовало. К тому же Влад ещё не вполне уверился в том, что бывший отцовский боярин действительно раскаивается в предательстве: "А что если Мане Удрище просто хочет выманить меня в Трансильванию поближе к румынской границе?"

Однако речи Драгомира этого не подтверждали. Скорее наоборот:

— Мой отец вовсе не настаивает, чтобы ты ехал сейчас, — сказал Манев сын и, помолчав, в очередной раз повторил: — Поверь, от моей семьи тебе больше не будет вреда, только помощь.

— Помощь мне не нужна, — оборвал его Влад, поднимаясь со скамьи и намереваясь продолжить упражнения с мечом. — Мне нужна правда, и только она.

— А если мой отец поможет тебе в добывании правды не только своим признанием и не только тем, что убедит признаться моего дядю Стояна? — спросил Драгомир. — Мой отец может кое-что ещё.

— Что ты имеешь в виду? — Влад остановился и обернулся.

Манев сын, успевший тоже подняться со скамьи, ответил вопросом на вопрос:

— А если к тебе в Сучаву приедет некий человек, который кое-что знает?

— Кто приедет? Ещё кто-то из бояр, желающих покаяться?

— Нет, — сказал Драгомир и, позабыв про меч в руках собеседника, подошёл совсем близко. — Тот, о ком я сейчас говорю, знает не так много, потому что не участвовал в заговоре, но всё равно может сообщить тебе кое-что. А поскольку этот человек Владиславу не служит, то может приехать к тебе в Сучаву, не опасаясь обвинения в измене.

— Что за человек?

— Его зовут Миклие. Он служил твоему отцу. Заведовал дворцовыми винными погребами.

Манев сын внимательно смотрел на Влада, а Влад молчал, пытаясь припомнить упомянутого боярина. На заседаниях боярского совета, проводимых отцом Влада, этот Миклие постоянно присутствовал, но говорил мало. Перед мысленным взором возник образ человека с негустой бородкой каштанового цвета, румяными щёчками и красноватым носом.

Должность у Миклие была такая, что ему следовало на каждом пиру стоять возле княжеского стола и пробовать вино, подаваемое князю, чтобы убедиться, не отравлено ли. "А ведь отец умер именно от яда, — напомнил себе Влад. — И если Драгомир говорит, что Миклие может что-то рассказать, то, очевидно, это связано с историей об отравлении. Сам Миклие моего отца не травил. Если б травил, то сейчас занимал бы первое место в совете".

Однако оставалось непонятным, почему Миклие до сих пор не приехал к сыну своего покойного господина, если Владиславу не служит. Этот вопрос Влад задал Драгомиру.

— Боится, — ответил Манев сын.

— Кого?

— Всех. И тебя, и Владислава — всех. Однако мой отец может уговорить этого Миклие приехать к тебе. Мой отец готов оказать тебе такую услугу, надеясь, что это поможет хоть немного умерить твой гнев.

— Посмотрим, — Влад глубоко вздохнул, чтобы оставаться спокойным, — но пусть этот Миклие приедет.

VII

"Что было, то и будет. Что делалось, то и будет делаться. Нет ничего нового под солнцем", — так говорится в Священном Писании, и именно об этих словах, наверное, вспомнил боярин Миклие, когда вошёл в комнату для трапез, снял шапку, перекрестился на образа, висевшие в углу справа от двери, а затем повернулся к человеку, к которому пришёл в гости.

Миклие увидел то, что уже видел когда-то — будущего румынского государя, сидящего за столом в окружении своих бояр, но теперь во главе собрания сидел не человек, прозванный Дракулом, которому Миклие когда-то служил. Теперь главное место занимал Влад, Дракулов сын.

Миклие, наверняка, вспомнил свою молодость и то, что отец Влада, живя в трансильванском городе Шегешваре, точно так же собирал у себя в доме за столом своих сторонников. Точно так же эти люди спорили. Каждый из них стремился подать господину дельный совет, который поможет вернуться в Румынию.

Точно так же на столе стояло угощение с вином, обычно сопровождавшее эти споры. Точно так же с улицы через приоткрытые окна доносился шум города. Точно так же будущий князь слушал советчиков, иногда кивал, иногда усмехался, но ничью сторону до конца не принимал.

Двадцатипятилетний Влад знал, что похож на своего отца, а теперь, глядя на отцовского боярина, пришедшего в гости, лишний раз убедился, что сходство есть, ведь Миклие повёл себя так, словно увидел призрака.

Влад ещё ничего не сказал и не сделал — только внимательно посмотрел на гостя — и вдруг увидел, как губы у того затряслись, и боярин упал на колени, бормоча:

— Государь мой, государь... Господи...

Влад знал, что похож на своего родителя, и не случайно в тот день, когда ожидал к себе боярина Миклие, собрал в доме совет. Войки и Молдовена за столом не было, но там сидели Кодря, Опря, Буда и ещё кое-кто, пусть и не похожие на бояр Владова отца, но в чём-то подобные по поведению.

Также не случайно Влад надел красный отцовский кафтан, ещё больше увеличивавший сходство с родителем. Сын (чего уж греха таить!) хотел таким образом воздействовать на бывшего отцовского слугу, но увидел, что перестарался. Казалось, Миклие вот-вот лишится рассудка.