Драконий подарок

– Ролен, – Жан тряхнул головой, как норовистый жеребец, останавливая мои невразумительные объяснения, – помимо того, что я верю и тебе, и своей супруге, я знаю, что для спасения ее жизни пойду на многое. И мне все равно, что болтают окружающие, даже если это мой отец, – Жан подошел ближе и взглянул мне в глаза.

Его зрачок расширился, явно пульсируя и вытесняя голубую радужку разливом бездонно-черного цвета, я невольно содрогнулся и подумал, что инициация трона – дело не такое простое, как нам казалось, и возможно, его разум заблудился в чужих сознаниях, которые хранит трон?

Миг – и Жан принужденно улыбнулся:

– Пойдем, поищем мою леди; кажется, она готова сбежать из того курятника, который собрался на чердаке.

Я отправился искать Марину: пока я рядом, ей ничего не угрожает, но на балу мы будем в разных концах зала, а там порой до смерти лишь пара дюймов ткани или глоток из бокала.

Марина

На королевский бал мы отправились раздельно – граф уехал рано утром уточнять и согласовывать протокол, Ролен уехал следом: ему следовало переодеться в доме деда и заодно разузнать планы старого интригана.

Мы с Жаном ехали последними, в карету без герба нас усаживали, словно две хрустальные вазы. С утра, должно быть от волнения, меня тошнило, а обед мы пропустили, и теперь все вокруг рисовалось яркими, четкими линиями под бурчание недовольного желудка.

Жан сидел напротив меня в компании лорда Сиана, а рядом со мной примостилась Илана, заботливо поправляя складки наших платьев и плащей.

Как мне объяснили, столь знатные особы как мы не могут появиться без свиты даже инкогнито, но брать с собой посторонних мы не рискнули – Илана в срочном порядке получила титул облачной леди и звание моей фрейлины, а лорд Сиан – орден из камней, имитирующих капли дождя, и должность начальника охраны моей персоны.

Город за окном кареты весь сиял огнями факелов, серые и коричневые дома украсились огоньками масляных ламп, пучками полинявших лент и гирляндами зимних яблок. Веселье только начиналось: серые сумерки только упали на город, и люди, одетые в яркие одежды, еще чинно шагали по заснеженным тротуарам, гуляя, напевая и перекрикиваясь.

Стражники выкатывали на перекрестки и пятачки большие бочки и набивали в них мусор: сломанную мебель, срезанные ветки, ветхую одежду и даже сбрую. Своеобразные костры должны гореть всю ночь, очищая город от захламления и болезней.

Как пояснил мне Жан, королевские стражники в этот день получали фляжки с магическим маслом – благодаря ему хлам горел не воняя, а дым, поднимающийся над бочками, действительно очищал воздух от болезней. А потому каждый горожанин считает своим долгом вынести из дома залежавшийся за год мусор и бросить монетку в запечатанный горшок рядом с бочкой. В другое время мусор в городе сжигать запрещено, а от того, сколько денег будет собрано, зависит количество зелья во фляжке стражника на следующем празднике.

– Это зелье довольно дорого, но очень полезно, потому отец каждый год покупает полную флягу на свои деньги и отправляет своих стражей жечь мусор в бедном квартале.

– А ты?

– А я делал то же самое в поместье, там нет постоянного мага, и зелье приходилось привозить из столицы.

Я улыбнулась и бережно погладила ладонь мужа через перчатку. Илана смущенно отвернулась, а вот лорд Сиан смотрел во все глаза: здесь даже супруги не могли касаться друг друга прилюдно, исключением были танцы, официальные церемонии и узкий семейный круг, и то разрешенный максимум – касание руки и поцелуй в запястье.

Вздохнув с сожалением – я бы охотнее уселась Жану на колени и положила голову на плечо, но пришлось вновь уставиться в окно. До дворца ехали больше часа: дорогу постоянно перекрывали чужие кареты, сновали скороходы и курьеры, весь город спешил не пропустить ни минуты самой длинной и самой громкой ночи года.

Виконт

В день королевского бала суета началась еще до рассвета. Мне не хотелось слишком рано будить мою спящую красавицу, и я неслышно вышел из комнаты и распорядился принести завтрак.

Аромат горячих булочек, чая и меда разбудили мою принцессу, и она, томно потянувшись, села на постели, не открывая глаз. Я подошел и, вдыхая ее теплый утренний запах, начал целовать ее брови, веки, щеки, спускаясь к сладким, манящим губам, потом скользнул на чувствительную, трепетную шею… Когда Марина выгнулась и застонала, обхватив меня руками, я вспомнил, что нас уже ждут, и с сожалением отстранился:

– Вставай, радость моя, тебя уже ждут.

– Кто? – моя девочка расстроилась и сердито надула губы.

– Леди Илана и с нею взвод камеристок, сегодня королевский бал!

Зря я это сказал до завтрака, Марина скуксилась, скорчила капризную гримаску и нырнула под одеяло!

– Меня нет!

Пришлось использовать запрещенный прием: подойти и пощекотать нежные розовые пятки:

– Вставай, моя красавица! Завтрак на столе, и Ролленквист обещал тебя покатать, если будешь готова без опозданий!

– Ура! – лохматая голова вынырнула из теплого гнездышка, и жена с энтузиазмом принялась разорять стол.