Драма в кукольном доме

…Когда Киреевы наконец ушли, Дмитрий Владимирович вытащил из ящика стола коробку папирос и закурил. Размышляя о случившемся, он решил, что дело о мнимом убийстве госпожи Киреевой станет чем-то вроде местного анекдота, который будут пересказывать друг другу уездные следователи и полицейские чины. Да и начальство наверняка позабавится, узнав, чем все кончилось. Все-таки, как ни крути, работа у них тяжелая и грязная, и такие анекдотические случаи являются исключением из правил. Докурив папиросу, Дмитрий Владимирович смял окурок в пепельнице и стал изучать материалы следующего дела.

Глава 20 Мужчина и женщина

Откроем небольшую тайну: неутомимая Амалия Корф восприняла удачную слежку за Алексеем как разминку или, если угодно, прелюдию к куда более серьезному предприятию. В ней пробудился сыщицкий азарт, который к тому же подхлестывало наличие личного мотива. Амалия очень хотела знать, насколько далеко зашли отношения ее мужа и княжны Голицыной. В те редкие часы, когда Александр появлялся дома, его отношение к жене и обычное поведение абсолютно не изменилось, но Амалия предпочитала не верить своим глазам. Она знала, что на ее счастье покушаются, и имела право на подозрения. К примеру, вполне логично было сделать вывод, что раз Александр слишком много времени проводит при дворе, он может использовать свою службу как прикрытие для интрижки. Что ж, Амалия не поленилась провести свое собственное расследование, однако осторожные расспросы среди знакомых мужа, его сослуживцев и кое-кого из бывших коллег баронессы по секретной службе не выявили ничего настораживающего. Кроме того, Амалия узнала, что княжна Голицына появлялась при дворе нечасто и только ожидала, что ее примут во фрейлины.

В порыве вдохновения баронесса Корф придумала себе новую личность. Простая баба в платке ее больше не устраивала, и Амалия преобразилась в унылую курсистку[15] в очках, одетую так, как одевается женщина, махнувшая на себя рукой. Для большего правдоподобия баронесса Корф даже не поленилась разжиться у букиниста несколькими учеными трудами, чтобы носить их с собой. Рыжеватый парик, нарисованные веснушки и ватные шарики за щеками окончательно преобразили внешность Амалии. Поглядев на себя в зеркало, баронесса сначала потеряла дар речи, а потом залилась бессердечным хохотом.

– Боже, ну и пугало! – простонала она, поправляя очки, которые норовили сползти на кончик носа.

Убедившись, что в таком виде ее никто не узнает, баронесса Корф установила наблюдательный пост возле особняка Голицыных. Задачу облегчало то, что по соседству находилась общественная читальня, и, просматривая газеты, Амалия могла следить в окно, не вышла ли ее соперница из дома.

Первая слежка дала баронессе Корф адреса парикмахера Александрины Голицыной и нотного магазина Иогансона на Невском, куда княжна заглянула за новым романсом композитора Чигринского[16]. Вторая привела Амалию к фотоателье Левицкого, куда княжна приехала, чтобы заказать свои карточки. Баронесса Корф была почти уверена, что в третий раз ей повезет и она наконец-то узнает, у кого Александрина заказывает свои перчатки – у Сипиона, Ривьера или Жозефа. Амалия уже убедилась, что выслеживание требует адского терпения и что большая часть сведений, которые получаешь в результате, не имеют абсолютно никакой ценности. Однако в третий раз княжна отпустила кучера на Невском, сделала вид, что заходит в цветочный магазин, поглядела на часы и быстрым шагом двинулась по улице. Амалия заплатила извозчику, который вез ее от особняка Голицыных, и поспешила следом за княжной. Они шли мимо модных магазинов и парикмахерских, мимо кондитерских, нотариальных контор, часовых магазинов; мелькали вывески портных, ювелиров, торговцев табаком, вином и канцелярскими принадлежностями; но всех затмила яркостью пестрая вывеска магазина восточных товаров, который тоже располагался в этой части Невского проспекта. Наконец возле книжного магазина «Новое время» княжна замедлила шаг и вошла, Амалия – за ней. К перспективной покупательнице сразу же подошел приказчик, оставив очкастую курсистку на потом, и баронесса Корф, лавируя между шкафов, выбрала удобную позицию, чтобы не упускать Александрину из виду. Хлопнула дверь, зазвенел колокольчик: в магазин вошел Александр Корф.

– Простите, княжна, я опоздал, – сказал он.