Драматургия Югославии

Ф о н з а. На Худой Явор. Но там вокруг водятся такие существа, с которыми таким существам, как вы, лучше не встречаться…

М о к о р е л. И что он делает там, на Худом Яворе?

Ф о н з а. Ступайте туда и узнайте.

М о к о р е л (вполголоса, чтобы его не услышал органист). Спокойной ночи, господин священник. Можете идти спать. Скорее всего, вы нам больше не понадобитесь.

К а е т а н. Нам бы кстати пришлась бутылочка вашего вина. (Прихватывает со стола бутылку.)

М о к о р е л. И если завтра она окажется пустой, значит, дело сделано. (Кивает сопровождающим, показывая на органиста.)

Те подталкивают Фонзу к дверям.

Ф о н з а. Куда, куда вы?..

М о к о р е л. Нельзя больше беспокоить господина священника. Он утомлен. (Уходит.)

К а е т а н  и  А н т о н  уводят с собой  Ф о н з у.

Д а г а р и н (глядя им вслед). Я действительно устал. (С трудом идет по комнате, опускается перед распятием.) Господи, прости нас, не ведаем, что творим…

З а н а в е с.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Гостиная в деревенском доме, наспех превращенная во врачебный кабинет. Небольшой стеллаж с лекарствами и медицинскими инструментами, баул и санитарная сумка. В углу — удобный диван, рядом — книжный шкаф. На столе — слабо мерцающая спиртовка, кувшин с водой, ваза с вереском, пепельница. В глубине — буфет, справа на переднем плане — изразцовая печь.

Д о к т о р  К а м и н, пожилой господин, с тучным животом, с ярко выраженными, острыми чертами лица, сидит за столом и читает. Я с н а  лежит на диване.

К а м и н (встает и рукой ударяет по своей ноге, она в гипсе). Действительно прекрасно, доктор Камин. Мы оставили больницу и дали себя заточить здесь, чтобы в этом «затишье» наслаждаться спокойствием. А тут вот, пожалуйста — бум-бум. Хорошо еще, люди не знают. Как ты думаешь, Ясна?

Ясна бурчит что-то в ответ.

Знают или нет?

Я с н а (устало). Что?

К а м и н. А если знают?

Я с н а (поворачивается к нему, это миловидная девушка лет двадцати). Что?

К а м и н. Ты вообще не хочешь знать, о чем я говорю.

Я с н а (вздыхает). Знаю, папа, знаю. Не все ли равно, знают или не знают. Теперь здесь освобожденная территория.

К а м и н. Освобожденная территория! Спасибо большое за такую освобожденную территорию, где идешь к больному и по дороге получаешь пулю в ногу. (Смотрит на дочь.) Впрочем, ты меня не слушаешь. Вообще не слушаешь. А я тебя слушаю, я даже слушаюсь тебя. Хотя ты мне очень подозрительна… Вот уговорила, чтоб я шел на пенсию, затащила меня в это «затишье». (Вдалеке слышатся взрывы.) Ничего себе «затишье», а? Громы и молнии… О чем же это я? (Будто она виновата, что он забыл.) Слышишь, Ясна, о чем это я говорил?

Я с н а (снова вздыхает). Не знаю.

К а м и н. Хороша свобода на вашей освобожденной территории: человек останавливается на полуслове и не знает, о чем он только что говорил. Да, впрочем, никто его и не слушает. Ты меня вообще никогда не слушаешь. А вот я слушаю, слушаю. Ну, теперь-то я кое-что знаю. Признайся, ты меня затащила сюда только из-за них.

Я с н а. Из-за кого?

Из сеней доносится шум.

К а м и н. Слышишь, они снова здесь. Но если они опять пришли в этих своих партизанских формах, я их выгоню. (Бежит к двери, выглядывает, возвращается.) Конечно! Если так и дальше пойдет, вы должны будете поискать себе нового хирурга, потому что мне ампутируют голову. Причем без наркоза. Без наркоза!

Входит  П е р в ы й  п а р т и з а н.

П е р в ы й  п а р т и з а н (он слышал последние слова доктора). Ничего страшного, товарищ доктор, и так сойдет.

К а м и н (наклоняет голову, будто сердится, хотя ему самому смешно). Думаешь, сойдет?

П е р в ы й  п а р т и з а н. Да-да, только прошу вас, пойдемте с нами. Двоих задело. Здорово задело.

К а м и н. Да и меня тоже. Смотри. Как я с вами пойду?

П е р в ы й  п а р т и з а н. У нас носилки с собой. Мы вас понесем.