Драмы

Зала в доме Курсио, в Сиене.

Юлия, Арманда.

Юлия

Я об утраченной свободе,

Арминда, горевать хочу,
И если я умру от горя,
Я в гроб и горе заключу.
Тебе, видать, не приходилось,
Как упоительный ручей,
Русло родное покидая,
Бежит дорогою своей,
И пробегает по долине,
И чуть подумают цветы,
Что он иссяк и обессилел,
Он вдруг нахлынет с высоты
И захлестнет их светлой влагой?
Тоска, дрожавшая в груди,
Мне тот же опыт показала,
И вновь покажет впереди:
Едва она сокрылась в сердце,
Как показалась в тот же час,
И думы, бывшие печалью,
Слезами хлынули из глаз.
Отцовский гнев мне дай оплакать.

Арминда

Заметь, сеньора...

Юлия

Есть ли рок

Желанней — смерти от печали?
Кто умереть от скорби мог,
Тот понял высшее блаженство;
И скорбь не слишком велика,
Коль вместе с жизнью не порвалась.

Арминда

Но в чем, скажи, твоя тоска?

Юлия

Лисардо, милая Арминда, —

Виной меня постигших зол:
От Эусебио все письма
Он у меня в столе нашел.

Арминда

Он знал, что там они лежали?

Юлия

И нет и в то же время да:

Мое несчастие решила
Моя жестокая звезда.
Он был такой угрюмый, хмурый,
Наверно он подозревал, —
Так я решила, — и не знала,
Что он-то достоверно знал.
Внезапно он приходит бледный
И умоляет, как сестру:
"Я, — говорит он, — проигрался
И продолжать хочу игру.
Дай что-нибудь из украшений,
Тебе я долг свой заплачу".
Я вынимаю ключ и ящик
Скорее отпереть хочу,
Но он, нетерпеливо-гневный,
Сам ключ хватает, отпер стол,
И тут же, в первом отделеньи,
Все письма тайные нашел.
Взглянул и запер. И ни слова
(О, Боже!) не промолвил мне,
Пошел к отцу, и заперся с ним,
Я здесь сижу, как в западне,
О чем-то долго говорили,
Я казни жду, дрожу, горю,
И вышли, наконец, и оба
Направились к монастырю.
Так мне Октавио поведал.
И если только мой отец
Свое решение исполнил,
Всем чаяньям моим конец.
Раз к Эусебио он хочет
Так умертвить любовь мою,
Монахинею я не буду
И лучше я себя убью.

СЦЕНА 6-я