О, если б я ее не знала!Что делать? Небо! Кто сумел быВ случайности такой жестокойМне надлежащий дать совет?И есть ли кто еще на свете,Кого разгневанное небоТакими б смутами сражало,Теснило бы такой бедой?Что буду делать в затрудненьиТаком, что, мнится, невозможноНайти для горя облегченьеИль утешенье обрести?За самым первым злополучьемНет случая и нет событья,Чтобы они не возвещалиО злополучиях других.Они наследуют друг другу,Из одного встает другое,И, жизнь свою питая смертью,Они, как Феникс, восстают[97],И прах, оставшийся от мертвых,Тепло поддерживает в гробе.Несчастья — трусы, говорит намОдин мудрец, они всегдаИдут не порознь, а толпою;Я говорю, несчастья храбры,Они идут, и наступают,И никогда не кажут тыл:Кто их с собою взял, тот можетНа все решиться, потому чтоКакой бы случай ни случился,А уж они не отойдут.Пример во мне: при всех событьях —А у меня их было столько —Они меня не покидают,Не устают, покуда я,Смертельно раненная роком,Не падаю в объятья смерти.О, горе мне! Что буду делатьПри затруднении таком?Когда скажу, кто — я, Клотальдо,Который за меня вступился,И защитить меня желает,Пожалуй будет оскорблен;Он мне сказал, чтобы в молчаньиЯ ожидала искупленья.Когда Астольфо не скажу я,Кто я, а он сюда придет.Как от него могу укрыться?Хотя б глаза мои и голосИ захотели притворяться,Душа их обличит во лжи.Что делать? Но к чему я будуРаздумывать, что стану делать,Когда при всех моих стараньяхРешенье твердое принять,То сделаю я в миг последний,Что скорбь моя велит мне сделать?Никто в несчастии не можетСамим собой повелевать.И так как разум мой смущенныйПринять решение не смеет,Пусть скорбь моя скорей приходитИ до предела возрастет,Пусть крайности достигнет горе,Я сразу выйду из сомнений,А до тех пор, я умоляю,О, небо, не оставь меня!