Драмы

[Царю Писы (в Элиде) была предсказана смерть от руки зятя; поэтому он всячески препятствовал выдаче замуж своей дочери Гипподамии. Сватавшиеся к ней женихи должны были вступать с Эномаем в состязание в беге на колесницах, которого никто не мог выиграть, так как Эномай обладал на редкость быстрыми лошадьми. Давая своему сопернику возможность начать соревнование первым, Эномай потом догонял его и поражал насмерть ударом копья в спину. Головы убитых он выставлял для устрашения на ограде дворца. Когда лидийский царь Пелоп, оставивший свою страну, прибыл в Пису и понял, что нет другого средства одолеть Эномая, кроме хитрости, он привлек на свою сторону его возницу Миртила, и тот заменил металлическую чеку в колеснице Эномая на восковую. Вследствие этого колесница перевернулась, и Эномай погиб либо от удара о землю, либо от копья вернувшегося Пелопа. Умирая, он понял, что стал жертвой предательства Миртила, и проклял его. Что касается Миртила, то Пелоп склонил его к измене хозяину, пообещав ему то ли половину царства, то ли ночь с Гипподамией. Однако, не желая сдержать слово, он во время объезда своих владений столкнул Миртила с утеса в море, и тот в свою очередь проклял Пелопа. Этим проклятьем афинские трагики нередко объясняли бедствия, обрушившиеся впоследствии на самого Пелопа и его потомков. (Ср. Эл. 10, 503).

Трагедия написана, очевидно, незадолго до 414 г., так как ее цитирует Аристофан в "Птицах" (см. фр. 107); ставили ее и в IV в. с участием Эсхина, политического противника Демосфена (см. его речь 18, 180, 242).

В сохранившихся фрагментах находим указание на жестокость Эномая (103 — головы убитых женихов заменены здесь скальпами) и на любовь к Лелопу, пробудившуюся у Гипподамии (104-106), а также отрывок из песни хора после отъезда Эномая (107). Одноименные трагедии были у Еврипида (фр. 571-577) и у Акция (фр. 494-512), следовавшего за Софоклом.]

101(471). Та утверждала, что быстрее ею
Рожденный отрок, эта же, что ею.
102(472). Кто клятву дал, тот бдительней душою
Становится: двух страхов он страшится —
Хулы друзей и гнева божества.
103(473). По-скифски волосы содрав у них
На утиральники.
104(474). Таким Пелоп владеет талисманом
Неотразимым. Молния во взоре
Его горит и, душу согревая
Его, воспламеняет кровь мою.
Так прям ее полет из ока в око —
Прямей не будет зодчего черта.
105(475). Я вижу, как скребницей
С коня гнедого ты счищаешь пыль.
106(477). И птица-самка заблудиться может
В путях воздушных — кроме дней, когда
Ее забота о птенцах томит.
107(476). О дайте стать мне неутомимым орлом!
Я вознесусь над синею моря волной
В чистую безоблачность эфира.

АТРЕЙ, ИЛИ МИКЕНЯНКИ

[Сыновья Пелопа Атрей и Фиест, стремясь избавиться от своего сводного брата Хрисиппа, подстроили его гибель, но были разоблачены, изгнаны и прокляты отцом. Прибежище они нашли в Микенах, где право на власть должен был получить тот из братьев, кто предъявит золотую овечку. Такое животное находилось в стаде Атрея, и Фиест, прознав это, соблазнил жену Атрея, с ее помощью выкрал овечку и представил ее как дарованную ему богами. Атрей воззвал о справедливости к Зевсу и получил предзнаменование в свою пользу. Он изгнал Фиеста из Микен и задумал ужасную месть: под видом примирения он вызвал Фиеста с малолетними детьми в Микены, а сам велел зарезать младенцев и подать их мясо для трапезы отцу ("Фиестов пир"). Узнав о случившемся, Фиест проклял брата. Единственный сохранившийся фрагмент — вероятно, слова Атрея.

Одноименную трагедию написал Акций (фр. 162-200).]

108(140). Клянусь
Той трусостью,[428]

которой вскормлен он —Женоподобный, что мужчин врагами
Иметь дерзает!

ФИЕСТ