Драмы. Стихотворения

Элла Рентхейм(вся уйдя в воспоминания). Я знаю. Много вечеров провели мы, беседуя о твоих планах…

Боркман. Да, с тобою я мог беседовать, Элла.

Элла Рентхейм. Я шутила над твоими планами и спрашивала тебя, не хочешь ли ты разбудить всех дремлющих духов золота.

Боркман(кивая). Я припоминаю это выражение. (Медленно.) Всех дремлющих духов золота.

Элла Рентхейм. Но ты-то не шутил. Ты говорил: «Да, да, Элла, я именно этого и хочу».

Боркман. Так оно и было. Мне только надо было твердо стать ногой на первую ступень… А это зависело тогда от одного человека. Он мог и хотел доставить мне руководящее положение в банке, если я, со своей стороны…

Элла Рентхейм. Так, так! Если ты, со своей стороны, откажешься от любимой… и безгранично любившей тебя женщины.

Боркман. Я знал его непреодолимую страсть к тебе. Знал, что он никогда ни на каком другом условии…

Элла Рентхейм. И ты ударил по рукам.

Боркман(горячо). Да, Элла! Жажда власти была во мне так непреодолима! Я ударил по рукам. Должен был. И он помог мне взобраться до половины той заманчивой высоты, куда я стремился. Я все поднимался и поднимался. Год за годом все поднимался…

Элла Рентхейм. И я была как бы вычеркнута из твоей жизни.

Боркман. И все-таки он в конце концов столкнул меня в пропасть. Из-за тебя, Элла.

Элла Рентхейм(после короткого раздумья). Боркман… не кажется ли тебе, что над нашими отношениями как будто тяготело какое-то проклятие?

Боркман(взглянув на нее). Проклятие?

Элла Рентхейм. Да. Не так ли?

Боркман(тревожно). Но почему же, собственно? (Порывисто.) Ах, Элла! Скоро я перестану понимать, кто прав — я или ты!

Элла Рентхейм. Ты совершил грех. Ты умертвил во мне всякую человеческую радость.

Боркман(со страхом). Не говори так, Элла!

Элла Рентхейм. По крайней мере, всякую человеческую радость, свойственную женщине. С того времени, как твой образ начал тускнеть в моем сердце, для меня как будто закатилось солнце жизни. И год от году мне становилось все труднее и труднее — под конец совершенно невозможно любить что-либо живое на свете. Ни людей, ни животных, ни растения. Только одного-единственного…

Боркман. Кого же?..

Элла Рентхейм. Да Эрхарта, конечно!

Боркман. Эрхарта?

Элла Рентхейм. Эрхарта — твоего, твоего сына, Боркман!

Боркман. Так он в самом деле был тебе так дорог?

Элла Рентхейм. Зачем иначе я взяла бы его к себе и держала у себя так долго, как только могла? Зачем?

Боркман. Я думал, из сострадания. Как и все остальное.

Элла Рентхейм(с глубоким внутренним волнением). Из сострадания! Ха-ха! Я не знала сострадания с тех пор… как ты изменил мне. Я стала совершенно не способна к таким чувствам. Бывало, придет ко мне в кухню бедный, голодный, иззябший ребенок и плачет, просит поесть, — я поручала его кухарке. Никогда не чувствовала я потребности взять ребенка к себе, согреть его у своего камина, порадоваться, глядя, как он ест досыта. В молодости я никогда не была такою, я это ясно помню. Лишь благодаря тебе во мне и вокруг меня все стало так пусто, бесплодно, как в пустыне.

Боркман. Только не для Эрхарта?

Элла Рентхейм. Да. Не для твоего сына. Но зато для всего, для всего живого. Ты обманул меня, лишив материнских радостей и счастья. И материнских забот и слез тоже. И последнее было, пожалуй, самым горьким лишением для меня.

Боркман. Что ты говоришь, Элла!

Элла Рентхейм. Как знать? Может быть, мне именно всего нужнее были бы материнские заботы и слезы. (Со все возрастающим волнением.) Но я не в силах была примириться с этим лишением тогда. Потому я взяла к себе Эрхарта. И сумела завоевать его. Завоевала его нежную, любящую детскую душу. И он был моим всецело, пока… О!..

Боркман. Пока?..

Элла Рентхейм. Пока его мать, то есть его родная мать, не отняла его у меня.

Боркман. Верно, так надо было. Надо было перевезти его в город.

Элла Рентхейм(ломая руки). Но я не могу выносить одиночества! Пустоты! Утраты любви твоего сына!

Боркман(с недобрым огоньком во взоре). Гм!.. Ты, верно, и не утратила ее, Элла. Мудрено перенести свою любовь на… кого-нибудь там… внизу.

Элла Рентхейм. Я лишилась своего Эрхарта именно здесь, и она вновь завоевала его. Или еще кто-нибудь. Это ясно видно из его писем, которые он мне пишет время от времени.

Боркман. Так ты не за ним ли и приехала сюда?

Элла Рентхейм. Да, если только это будет возможно!..

Боркман. Это будет возможно, раз ты так непременно хочешь. Ты ведь имеешь на него самые большие, неотъемлемые права.