Древнее китайское проклятие

— А зачем он тебе? Ты же у нас все равно только наблюдатель.

— Я себя без посоха голым чувствую.

— Почувствуй себя нудистом и удивись новизне ощущений.

Гэндальф нахмурился:

— Ты слишком легкомыслен. По-моему, ты недооцениваешь серьезность нашего положения.

— Интересно, а кормить нас будут?

— Колечко, Колечко, Кольцо, — пел Гэндальф. — Давно это было, давно.

Очевидно, он думал, что его заунывное мычание позволит мне прочувствовать всю серьезность нашего положения. Это он здорово ошибался.

На середине третьего куплета в вокальные упражнения Пыльного вмешался скрип открываемой двери, и в камеру вошел молодой франт в камзоле времен мушкетеров и шляпе с пером. На боку франта висела шпага.

— Ага, — сказал он. — Пришли в себя, как я вижу.

— С кем имею честь? — поинтересовался я.

— Как? — удивился он. — А разве вы сюда не за моим скальпом явились?

— Ваш скальп мне без надобности, — ответил я. — Мне Кащей нужен.

— К вашим услугам!

Он куртуазно поклонился, левой рукой размахивая шляпой, а правой придерживая шпагу.

— Хм, — сказал я. — Я вас не совсем так себе представлял.

— А как? — спросил он. — Худой лысый старикашка, чахнущий над сундуком с золотом?

— Что-то в этом роде.

— В таком случае девиц я похищаю исключительно из-за увлекательности сего процесса, — хмыкнул он. — И чтобы любоваться на них издалека. Не слушайте того, что говорят. Молва склонна к преувеличениям. А иногда она просто врет.

— Может, вы и не бессмертный? — спросил я.

— Вот в этой части молва говорит правду, — признался он. — Бессмертный я, бессмертный.

Он повернулся к Гэндальфу.

— Не могу понять, что привело сюда человека пенсионного возраста, — сказал он. — Товарищ ваш молодой, кровь гуляет, подвигов требует. А вы-то куда? Вы ж солидный человек, зрелый, состоявшийся… Неужто в молодости подвигов не хватило?

Гэндальф попытался плюнуть ему в левый глаз. И не попал, ибо Кащей ловко увернулся. Плевок попал мне в плечо.

— Поосторожнее, Пыльный, — воскликнул я.

— Пардону просим, — пробормотал Гэндальф. — Верни посох, гад, и посмотрим, кто у нас тут пенсионного возраста, а кто бессмертный.

— Посохом вы, называете ту безвкусную палку, что патрульные отобрали у вас при задержании? И что вы будете с ней делать? По голове меня ударите?

— Я маг, — гордо заявил Гэндальф, очевидно после удара по голове забывший о своем принципе невмешательства. — Я тебя по стене размажу.

— Красиво сказано, — оценил Кащей. — Может быть, со временем и попробуем. А то давно я с магами в честном бою не бился, форму могу потерять. Вы, маги, честные бои не слишком любите. Все в спину ударить норовите и из-за угла. — Он повернулся ко мне. — Тоже маг? Или просто погулять вышли?

— Я — герой, — гордо заявил я. — Я вас по стене размазывать не буду. Я вас в землю закопаю.

— А вам что отдать? — спросил он. — Ту странную штуку, что при вас нашли? У вас ведь даже меча нет.

— А на кой он мне? Я таких, как вы, вместо разминки перед завтраком левым мизинцем в землю закапываю.

— Смелое заявление! Однако боюсь, что, если я выйду против вас, вооруженного одним левым мизинцем, с моей стороны это будет неспортивно. Посмотрим, что нам удастся придумать.

— Руки развяжите, — сказал я, — и ничего придумывать не придется.

— Вынужден временно отклонить ваше предложение, — усмехнулся он. — Я, вот, собственно, чего зашел. Вы по поводу Василисы беспокоитесь или для профилактики меня убить намерены?

— Одно другому вроде бы не мешает.

— И верно, — сказал он. — Не мешает. Только я, между прочим, Ивана Царевича ждал.

— Болен он, — сказал я. — Я за него.

— Жаль. Не знаю, что вы представляете собой как боец, но как политическая единица по сравнению с Иваном Царевичем вы никто. С Царевичем мы могли бы обсудить некоторые вопросы моей внешней политики. Я бы ему Василису вернул, холодная она в постели какая-то. Скованная. Скучно мне с ней. Ну, я ее — Ивану, который Царевич, а он бы мне взамен земли какой-нибудь в пользование отвалил. Короче, есть темы для разговора. А что мне прикажете с вами делать? Сгноить в подземельях?

— Всех не сгноишь! — гордо сказал Гэндальф.

— А всех и не надо, — парировал Кащей. — Так что, не существует никакой вероятности, что Иван Царевич все-таки нанесет мне визит?

— Не в ближайшее время, — ответил я.

— Жаль, — повторил он. — Ну, что ж, тогда позвольте мне откланяться.

И массивная дверь со скрипом затворилась за его спиной.

— Значит, это был Кащей?

— Да, — сказал Гэндальф. — Почему ты не спросил, где его смерть?

— Хоть он выглядит довольно странно для Кащея, — сказал я, — сомневаюсь, что он бы мне ответил.

— Ответил бы. Такие мерзавцы любят покрасоваться перед беспомощным врагом.

— Сомневаюсь. Если бы такие мерзавцы направо и налево рассказывали о своей смерти, они не были бы бессмертными.

— Думаешь?

— Хочешь пари?

Для очистки совести я провисел в цепях еще час. Потом это дело мне наскучило.

Освободиться из цепей — дело для мага пустяшное. Я трансгрессировал свое тело на полметра влево, и опустевшие кандалы звякнули, ударившись о стену.

— Оба-на, — сказал Гэндальф. — А я так не умею.