Древняя кровь (том 1)

— Хах, то есть у меня нет выбора? А если я буду против, насильно заколдуешь?

— Если придётся… — подняв взгляд, принцесса невинно похлопала ресницами.

— А если буду сопротивляться? — ответил хитрым прищуром следопыт.

— Сопротивляться? Мне? Зачем?.. — Лайла мягко улыбнулась. — Я хочу для нас только лучшего. И разве ты станешь обижать беззащитную девушку? — по изумрудным глазам пробежал рубиновый отблеск.

— Всё с тобой ясно, — с усмешкой произнёс Джон. — Давай пока не будем спорить из-за шкуры неубитого медведя, — он встал, подошёл к столу и налил себе воды из хрустального графина. — Интересно, кто-нибудь из наших ещё остался или мы единственные поздние пташки…

* * *

Подперев голову рукой, Эрминия задумчиво жевала мясо. Вчера она сорвалась и во всём призналась Рэксволду. Однако награда за голову озаботила того больше, чем терзания за содеянное. Хаотично разгуливая по банкетному залу, ассасин то и дело посматривал на северянку. Она же не желала встречаться с ним взглядом — не отводила глаз от тарелки с едой. Эрминия сочла своё откровение верхом слабости и, не зная, как теперь себя вести, просто молчала. Рука, поставившая у тарелки откупоренный пузырёк, вывела её из размышлений.

— Выпей. Я хочу быть уверенным, что дурманящая зараза не вернётся.

Воительница флегматично взяла флакончик и быстрым залпом осушила его, даже не поморщившись от горечи противоядия.

— Может, скажешь уже хоть что-нибудь? — развернув соседний стул, Рэксволд уселся рядом.

— Хватит и вчерашнего трёпа, — после тягучей паузы ответила Эрминия. — Я повела себя недостойно воина, позволив сердцу говорить за разум…

— С каких пор совесть и сострадание считаются чем-то недостойным? Если бы в тебе этого не было, я бы сейчас здесь не сидел…

Девушка покачала головой и взяла в руку бокал с прохладной водой:

— Лучше бы ты считал меня сгинувшей… Из гордой воительницы я превратилась в заплутавшую размазню, потерявшую к себе всякое уважение…

— Гордой воительницы… — со вздохом повторил Рэксволд. — Ты и правда блуждаешь… но исключительно в дебрях собственной души, где построила неприступный замок… Стала его королевой… Фундамент этой крепости заложил ещё «Апофеоз». Башни и стены возвели уже «Бездушные». Ты правишь в полном одиночестве, без подданных, без народа, без земель, даже не понимая этого. Встань наконец с трона и подойди к узким окнам… Видишь эти решётки? Это темница, Эрми… Не веришь? — он взял её руку и заглянул в глаза. — Тогда скажи мне… Когда последний раз ты радовалась цветам, так восхищавшим тебя после морозных далей? Куда пропала твоя живая улыбка, и помнишь ли ты её вообще? Как давно ты о чём-нибудь по-настоящему мечтала?

— Не надо, Рэкси, — девушка спешно отвернулась, выдернув ладонь из его рук.

Ассасин пнул ножку стула напротив, развернув его так, что Эрминия вновь встретилась с ним взглядом. Острый и прямой, как только что заточенная пика, взор убийцы не позволил ей вновь отвести глаз:

— Тебе нечего сказать? Тогда просто слушай… Я помню, как впервые увидел тебя в Храме Войны. Хмурую златовласую девушку, как и я, искавшую свой путь на поприще жизни. Ты стояла во внутреннем дворе, отряхиваясь после песчаной бури, а я, прислонившись к колонне, любовался каждым твоим движением… Мне чертовски повезло. Как обладателям парных клинков, нам достался единый наставник. Было тяжко сосредотачиваться на военном искусстве, когда рядом находился мой идеал красоты и грации… Но ещё сложнее — отрабатывать с тобой приёмы. Порой твои ледяные глаза завораживали меня, и я едва не пропускал атаку…

Вновь ощущая подкрадывающиеся слёзы, Эрминия стиснула зубы:

— Пекло… Зачем ты это делаешь?

Вместо ответа Рэксволд продолжил:

— А помнишь наш первый поцелуй? Низкая луна над спящим оазисом и ни единой души в округе… Никогда не думал, что суровая воительница может быть настолько нежной… Ты хотела этого. Знала, что я, в отличие от северных скотов, никогда не осужу тебя за чувственность. И для меня ты стала мурлыкающим котёнком. Для других же осталась рычащей тигрицей…

— Задери меня медведь, ненавижу тебя… — пряча влажнеющие глаза, прошипела Эрминия.

Ассасин тут же отвесил ей пощёчину:

— Ложь…

— Какого чёрта? — воительница, со времён детства никому не позволявшая такого отношения к себе, вскочила, потирая лицо. — А ну, извинись или я тебя…

— Ложь, — не дослушав её угрозы, Рэксволд встал и дал ей ещё одну пощёчину.

Разъярённая Эрминия выдернула кинжал из его ножен и, тяжело дыша, упёрла остриё в чёрный нагрудник.

— Сердце находится чуть ниже, — ассасин взял девушку за запястье и немного сдвинул клинок. — Вот так, — он едва заметно улыбнулся. — Если мне не вернуть моего котёнка, то я готов принять смерть от королевы-тигрицы, — после этих слов в воздухе раздалась третья пощёчина.