Древняя Русь и Скандинавия: Избранные труды

Opinio communis о вторичности этого текста в ПВЛ опирается на наблюдение А. А. Шахматова об употреблении двойственного числа «придоста» в рассказе о захвате Олегом (Игорем) Киева в ПВЛ вместо единственного числа, которое должно бы было стоять здесь (как и в других случаях), если бы речь шла об одном Олеге. Форму «придоста» А. А. Шахматов объяснил как пропущенный и не исправленный составителем ПВЛ реликт Начального свода, где действуют два героя, Игорь и Олег. Однако в тексте НПЛ, отразившем Начальный свод, двойственное число чередуется с множественным (привожу глаголы в той последовательности, как они встречаются в тексте: «налезоста», «поидоша», «приидоша», «узреста», «испыташа», «потаистася», «излезоста» и т. д.), а в той фразе, в которой в ПВЛ читается «придоста» («и придоста къ горамъ хъ Києвьскимъ. и оувидѣѠлегъ. ѩко Ѡсколдъ и Диръ кнѧжита»)[719], в НПЛ стоит «приидоша» («и приидоша къ горам кыевъскым, и узрѣста городъ Кыевъ, и испыташа, кто в немъ княжить»)[720], т. е. можно предполагать, что и в Начальном своде глагол читался во множественном, а не двойственном числе. В таком случае предполагаемый источник ПВЛ не имел того единственного чтения, на котором основывается мнение о вторичности рассказа о захвате Киева в ПВЛ. Каким же образом тогда глагол «придоста» в двойственном числе мог появиться в тексте ПВЛ? Тот же глагол и также в двойственном числе (употребленном вполне уместно, поскольку относится к Аскольду и Диру) читается в ПВЛ чуть ниже: «Асколд же и Дир придоста»[721] (в НПЛ эта фраза отсутствует). Не мог ли составитель ПВЛ, используя источник, отличный от Начального свода, сделать ошибку, списав нужный глагол, но не в той форме, из нижележащей строки[722]?

Против вторичности текста ПВЛ о захвате Олегом Киева говорит и ряд других обстоятельств. Во-первых, рассказ в НПЛ подвергся сокращению: опущены фразы о посажении мужей в Смоленске (Смоленск просто упоминается) и о взятии Любеча; приглашение Аскольду и Диру, выраженное пространной прямой речью, где указывается на родство с ними приплывших («да придѣта к намъ к родомъ своимъ»), заменено краткой констатацией «и съзваста Асколда и Дира». О том, что текст НПЛ (Начального свода) подвергся сокращению, а не был, напротив, расширен автором ПВЛ, говорят образовавшиеся в результате сокращения несогласованности. Например, грамматически однородные глаголы «испыташа» и «реша» во фразе «и испыташа, кто в немъ княжить; и рѣша: “два брата, Асколдъ и Диръ”» относятся к разным действующим лицам: в первом случае это Игорь (с Олегом), во втором – киевляне, но указание на второй субъект отсутствует. Во-вторых, невразумителен в НПЛ эпизод представления героев купцами и укрытия их воинов: «Игорь же и Олегъ, творящася мимоидуща, и потаистася в лодьях, и с малою дружиною излѣзоста на брегъ, творящася подугорьскыми гостьми»[723]. Если следовать этому тексту, то Игорь и Олег, притворившись, что они плывут мимо Киева, сами спрятались в ладьях («потаистася»), но затем вышли на берег вместе с «малою дружиною», выдавая себя за купцов. Описание же в ПВЛ представляет действия в логической последовательности: приплыв к Киевским горам и узнав о княжении Аскольда и Дира, Олег прячет в ладьях своих воинов, подплывает к Угорскому и посылает к Аскольду и Диру, приглашая их на берег. В-третьих, в этом же пассаже летописцы по-разному интерпретируют слово «угорьское». Составитель ПВЛ приводит его в качестве топонима, обозначающего место, где остановился Олег, и существующего, как он поясняет ниже, и в его время («и приплу подъ Оугорьское. похоронивъ вой своьх…», «еже сѧныне зоветь Оугорьскоє. кде ныне Ѡльминъ дворъ»)[724]. В НПЛ слова «под Угорьское» поняты как наименование купцов – «творящася подугорьскыми гостьми», т. е. купцами, плывущими к венграм, или купцами-венграми. Очевидно, что упоминание здесь венгров является анахронизмом[725], более того, особые купцы-«венгры», в отличие от купцов-«гречников», не выделялись в отдельную категорию; для конца IX в. естественными были торговые плавания в Византию, что и должно было придать правдоподобие уловке Олега. Наконец, в-четвертых, в НПЛ присутствует уточняющая вставка, подчеркивающая главенствующую роль Игоря, но придающая нелогичность повествованию: «Слѣзъшима же има (Аскольд и Дир. – Е. М.), выскакаша прочий воины з лодѣи, Игоревы, на брегъ»[726]. Если точно следовать этому тексту, то на Аскольда и Дира накинулись воины только Игоря, тогда как воины Олега остались в укрытии (?).