Древняя Русь и Скандинавия: Избранные труды

Его состав и характер определялся прежде всего тем, что Рюрик и его «дружина» были носителями скандинавской культуры, в том числе традиционных форм словесности, поэтических (хвалебная скальдическая и героикоэпическая песни) и прозаических (повествования сагового типа)[738]. И эпическая песнь, и повествование типа саги были прежде всего сказаниями о деяниях, героем которых выступал вождь, предводитель викингского войска. Наиболее близки к подобным нарративам (и вероятно, по крайней мере частично, восходят к ним) так называемые «саги о викингах» – записанные в XIII–XIV вв. рассказы о деятельности прославленных викингских вождей (например, о Рагнаре Лодброке, завоевателе Англии, Хрольве Пешеходе, обосновавшемся во Франции, и др.). Ряд саг этого вида посвящен приключениям викингов в Восточной Европе[739]. Герои этих саг, за редким исключением[740], не отождествимы с летописными князьями, что неудивительно, поскольку лишь в исключительных случаях предводители викингских отрядов обретали власть на чужбине, подавляющее же их большинство погибало или возвращалось на родину. Основное содержание «викингских саг» составляют разнообразные приключения, прежде всего военные столкновения «на востоке» (как правило, на северо-западе Восточной Европы), которые заканчиваются победой героя – обретением им власти в завоеванном «государстве» и звания конунга. По крайней мере часть «восточноевропейских» сюжетов и устойчивых мотивов формировалась в результате вполне реальных походов викингов на восток. Сказание о Рюрике, получившее впоследствии форму этиологической легенды, складывалось в скандинавской дружинной среде и должно было иметь форму, присущую этой культурной среде. Это, видимо, было повествование об удачливом военном вожде, ставшем конунгом в богатом «городе». Именно таким должен был видеться своим дружинникам Рюрик – предводитель одного из многих военных отрядов скандинавов, действовавших в IX в. в Поволховье и контролировавших северо-западную часть Балтийско-Волжского пути, который сумел силой, хитростью или дипломатическими талантами добиться власти. Содержание подобных повествований было стереотипно: описание воинских доблестей героя, его боевых побед и рассказ о главном достижении его жизни – обретении «конунгства», в котором он успешно правит вплоть до своей смерти. Типичность подобного рода нарративов позволила А. Стендер-Петерсену назвать сказание «сагой о Рюрике»[741].

Форма и состав сюжетов и мотивов первоначального сказания, естественно, неустановимы, однако некоторые их отголоски сохранились, как представляется, в дошедших до нас текстах, что позволяет сделать попытку хотя бы в общих чертах охарактеризовать его.

Не исключено, что сказание о Рюрике изначально имело поэтическую форму или включало поэтический текст – хвалебную песнь (драпу). На это, как кажется, указывают стилистические особенности текста НПЛ. В нем присутствуют многочисленные пары формульного типа, образованные существительными («рать велика и усобица»), глаголами («владети и рядити», «княжити и владети») и прилагательными («дружина многа и предивна», «земля велика и обилна», «муж мудр и храбор»)[742]. Ни одно из этих парных выражений не является устойчивым для летописных текстов словосочетанием: определение «велика» к слову «рать» встречается неоднократно, но оно естественно для описания военных действий и не носит признаков формульности. Слова «рать» и «усобица» встречаются в сочетаниях с другими обозначениями нарушения порядка: «рать и нестроение», «крамолы и усобицы», но как окказиональные, а не формульные словосочетания[743]. Другие словосочетания не отмечаются вообще. Значительная часть приведенных выражений устранена как в ПВЛ и восходящих к ней летописях, так и в новгородских летописях, восходящих к Владычному своду (исключение составляют правовые формулы, число которых, напротив, увеличено: ср. в Ипат. «по рлду по праву»[744]).