Древние города

Какая разница теперь, кто первый начал? Смерть пришла ко всем – и к Всадникам, и к Городским. Теперь Первый Город прекратит свое существование, как и племя Вурногов. Людей на планете Эльси стало еще меньше, а пустых земель больше.

– Люк! – закричала Мэй и судорожно закашлялась.

Отец обернулся, дал ей глотнуть воды из фляги, потом смочил оторванный кусок собственной рубахи и замотал им нос и рот Мэй.

– Хоть какой-то фильтр, и не ори. Сейчас найдем.

Мэй выдохнула, закрыла глаза и подумала, что лучше всего прислониться спиной к горячим стенам и позволить себе задохнуться. Зачем жить в мире, где всем правит война?

– Облак! – закричал теперь уже отец.

И тут Мэй услышала хорошо знакомое курлыканье, которое пробивалось через рев пламени, грохот рушившихся стен и вой гибнущих ящеров. Слабое, еле слышное. Оно приближалось, нарастало, и вот из клубов дыма вынырнул дракончик, целый и невредимый. Он хлопал крыльями и несся навстречу с такой скоростью, что становилось ясно – все его программы работают вполне себе исправно и повреждений у машинки нет.

Облак плюхнулся на землю, вытянул шею совсем так, как делал это Енси, приглашая к полету, переступил с лапы на лапу и снова поднялся в воздух. Сделал небольшой круг над головами Мэй и Гайноша и понесся куда-то вбок, в дым и пекло.

Если Облак уцелел, то, может, и Люк?.. Может, и Люк тоже жив? Задыхается в пламени, погибает в огне…

Мэй схватилась за руку отца, судорожно втянула через мокрую тряпку то, что с большим трудом можно было назвать воздухом, и проговорила:

– Пошли! За ним…

– Зараза, да это же дракон! – заорал где-то за спиной один из ополченцев, помогающий разгребать завал. – Проклятая тварь! Ловите эту машину, ловите!

Мэй вздрогнула, обернулась.

К ней и отцу бежали двое ополченцев, вытаскивали на ходу арбалеты, заправляли стрелы.

– Кто вы такие? Что тут делаете? А ну, отвечайте быстро! – скомандовал тот, что прибежал первым.

Он был совсем молодым, и его пронзительно-синие глаза сверкали злыми всполохами, словно отражая бушующее вокруг пламя.

– Мы помогаем находить выживших, – спокойно ответил ему Гайнош. – Это моя дочь.

Мэй знала, что и она, и отец выглядят как самые обычные жители Городов, светловолосые, светлокожие. Их не примут за Всадников, лишь отнесутся с некоторым подозрением. Но особо и подозревать нечего. Еще не бывало такого, чтобы люди уходили из Городов и примыкали к Всадникам. А раз не было, значит, и опасаться этого никто не будет.

– Откуда тогда над вами маленький дракон? Где вы его взяли?

Мэй дернулась, стянула со рта повязку и хотела возразить, но отец положил ладонь ей на плечо, слегка сжал пальцы и заговорил сам:

– Какой дракон?

– Да был тут, я сам видел!

– Здесь драконов мы не видели, – спокойно сказал отец.

И тут снова появился Облак, закурлыкал возмущенно, замахал крыльями над самой головой Мэй, словно призывая следовать за собой. Второй ополченец, черноглазый и до сих пор помалкивавший, мигом вскинул арбалет и выстрелил бы, если бы Мэй не толкнула его в грудь.

– С ума сошла твоя девчонка! И сейчас не видишь дракона? А не вы ли привели сюда эту гадину? Вы не из нашего Города, это точно, я знаю почти всех Городских. Ну-ка… – Черноглазый схватил Мэй и заломил ей руку за спину. – Кто вы такие?

И тут совсем рядом громко и зло прозвучал знакомый хриплый голос:

– А ну отойди от нее, иначе снесу тебе башку, Городской.

Мэй оглянулась и увидела Люка.

Лохматый, весь в гари и пыли, с расцарапанной щекой и кровоподтеком на подбородке, он стоял, прижавшись боком к тому, что когда-то было продовольственным складом, и одной рукой держал свой арбалет, заправленный репом.

– Уходите, иначе вас сожжет мой дракон. Поняли? – снова распорядился Люк.

– Ты сейчас сам уйдешь отсюда!

– Перестаньте! – крикнул отец, и в этот момент раздался скрежет, потом что-то прогрохотало за спинами ополченцев, и на них рухнула крыша. Наклонная крыша, в оконных проемах которой звенели и лопались стекла. Ее темный, закопченный бок накрыл обоих воинов, только Мэй повезло, она успела отскочить.

– Надо их найти и вытащить, если они еще живы, – буркнул Люк и медленно захромал к развалинам.

Он изменился – неуловимо, совсем чуть-чуть. Движения стали резче, голос более хриплым, лицо – хмурым. В разорванном вороте почерневшей рубахи виднелась парочка кожаных шнурков, на которых висели кулоны.

Отец взялся помогать, но лучше всех работал Облак. В полете ему удалось снять два больших куска крыши с чудом уцелевшими стеклами, а затем помог чуть сдвинуть тяжелую часть блока.

Мэй ничем помочь не могла. Она только стояла и чувствовала, как кружится голова от нехватки воздуха, как поднимается тошнота и как растет сонливость. Странная сонливость, делающая голову тяжелой и глупой.

Люк, оказывается, цел! Только как же он выжил?