Читаем Древние греки. От возвышения Афин в эпоху греко-персидских войн до македонского завоевания полностью

Обретение обширных территорий открыло перед древнегреческими городами новые перспективы. Сам Александр больше не нуждался в их войсках или в их одобрении. В борьбе между его преемниками, могущественными правителями эпохи эллинизма, греческие полисы сыграли далеко не самую важную роль, хотя их престиж все еще что-то значил. К тому же Греция все еще считалась колыбелью цивилизации. Сами полисы не смогли смириться с местом, которое им пришлось занять в этом новом мире. Афиняне в 267 г. до н. э. отчаянно сражались во время Хремонидовой войны против правителя Македонии Антигона Гоната. Спартанские цари-реформаторы Агис IV и Клеомен III попытались возродить древний суровый образ жизни, но жестокие меры, которые последний предпринимал после сиюминутных побед, заставили объединиться против него большое количество могущественных людей. Расширение Этолийского и Ахейского союзов в III в. до н. э. стало свидетельством того, что греки все еще способны создавать новые политические образования. В тихих провинциалов их превратило только римское завоевание.


Отличительной чертой политической жизни древнегреческих полисов стал ярый и воинствующий сепаратизм. Политические институты, созданные каждым из них на своей небольшой территории, были более открытыми, и отдельный гражданин мог принимать в их работе гораздо более активное участие, чем где бы то ни было прежде, но возможно, оно было только в совсем небольших государственных образованиях. Представительная власть, которую вершили делегаты, избранные в центральный орган, не была чем-то совсем новым для более крупных государств, но она никогда не заменяла прямую власть собранием всех полноправных граждан, принимавших решения даже в олигархических государствах, где их число было очень небольшим. Даже в более крупных государствах политическая и общественная жизнь шли рука об руку, чего не случилось бы, если бы управленческие решения принимались в далекой столице. Даже жители маленьких полисов, для которых подлинная независимость была в эпоху классики недостижимым идеалом, самостоятельно решали очень многие вопросы местного значения и не так легко сдавались более могущественному соседу. Считая себя греками, жители каждого города сдерживали свои эмоции, и более сильное государство не могло требовать, чтобы они проявляли лояльность через силу. Таким образом, все попытки создания более обширного государства провалились. Наибольшие надежды подавала держава, созданная в V в. до н. э. афинянами, благодаря их подробно описанному в источниках гнету, но даже им не удалось достичь того этапа, который благополучно миновали римляне и на котором гордость за свою независимость отходит на второй план перед величием центральной власти.

Достаточное число греков объединилось, чтобы противостоять вторжению персов в 480 г. до н. э., но это больше не повторилось. Данный факт связан не только с сепаратизмом отдельных городов-государств, но и (в еще большей степени) с его разрушительным воздействием на стабильность каждого отдельного полиса. Не важно, сторонником какой формы правления: олигархии или демократии – был грек, его искренне беспокоило, как выглядят и работают политические институты в его родном городе. Если они ему не нравились, он мог найти поддержку или убежище в каком-нибудь соседнем государстве, жители которого разделяли его взгляды. Основные политические вопросы, имевшие жизненно большое значение, нельзя было решить на уровне всего народа. Но их снова и снова решали путем борьбы на уровне, который мы назвали бы муниципальным. Политическая болезнь древнегреческого полиса даже получила собственное название – стазис. Вероятно, это слово изначально обозначало отношение или позицию, которые человек занимал по поводу того или иного общественно значимого вопроса. Но его значение было расширено до обозначения группы людей, объединенных общей политической целью, или просто состояния борьбы между этими сообществами. Тот же дух противоречия неизбежно влиял на все обсуждения важных политических проблем, вопросы войны и мира, на заключение и поддержание союзов, использование общих денег и т. д.

Перечислим основные факторы:

1) стремление к независимости города;

2) прямое, а не представительное управление;

3) постоянная склонность к распрям.

Перейти на страницу:

Все книги серии Всемирная история (Центрполиграф)

История работорговли. Странствия невольничьих кораблей в Антлантике
История работорговли. Странствия невольничьих кораблей в Антлантике

Джордж Фрэнсис Доу, историк и собиратель древностей, автор многих книг о прошлом Америки, уверен, что в морской летописи не было более черных страниц, чем те, которые рассказывают о странствиях невольничьих кораблей. Все морские суда с трюмами, набитыми чернокожими рабами, захваченными во время племенных войн или похищенными в мирное время, направлялись от побережья Гвинейского залива в Вест-Индию, в американские колонии, ставшие Соединенными Штатами, где несчастных продавали или обменивали на самые разные товары. В книге собраны воспоминания судовых врачей, капитанов и пассажиров, а также письменные отчеты для парламентских комиссий по расследованию работорговли, дано описание ее коммерческой структуры.

Джордж Фрэнсис Доу

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / История / Образование и наука
Мой дед Лев Троцкий и его семья
Мой дед Лев Троцкий и его семья

Юлия Сергеевна Аксельрод – внучка Л.Д. Троцкого. В четырнадцать лет за опасное родство Юля с бабушкой и дедушкой по материнской линии отправилась в Сибирь. С матерью, Генриеттой Рубинштейн, второй женой Сергея – младшего сына Троцких, девочка была знакома в основном по переписке.Сорок два года Юлия Сергеевна прожила в стране, которая называлась СССР, двадцать пять лет – в США. Сейчас она живет в Израиле, куда уехала вслед за единственным сыном.Имея в руках письма своего отца к своей матери и переписку семьи Троцких, она решила издать эти материалы как историю семьи. Получился не просто очередной труд троцкианы. Перед вами трагическая семейная сага, далекая от внутрипартийной борьбы и честолюбивых устремлений сначала руководителя государства, потом жертвы созданного им режима.

Юлия Сергеевна Аксельрод

Биографии и Мемуары / Публицистика / Документальное

Похожие книги

Косьбы и судьбы
Косьбы и судьбы

Простые житейские положения достаточно парадоксальны, чтобы запустить философский выбор. Как учебный (!) пример предлагается расследовать философскую проблему, перед которой пасовали последние сто пятьдесят лет все интеллектуалы мира – обнаружить и решить загадку Льва Толстого. Читатель убеждается, что правильно расположенное сознание не только даёт единственно верный ответ, но и открывает сундуки самого злободневного смысла, возможности чего он и не подозревал. Читатель сам должен решить – убеждают ли его представленные факты и ход доказательства. Как отличить действительную закономерность от подтасовки даже верных фактов? Ключ прилагается.Автор хочет напомнить, что мудрость не имеет никакого отношения к формальному образованию, но стремится к просвещению. Даже опыт значим только количеством жизненных задач, которые берётся решать самостоятельно любой человек, а, значит, даже возраст уступит пытливости.Отдельно – поклонникам детектива: «Запутанная история?», – да! «Врёт, как свидетель?», – да! Если учитывать, что свидетель излагает события исключительно в меру своего понимания и дело сыщика увидеть за его словами объективные факты. Очные ставки? – неоднократно! Полагаете, что дело не закрыто? Тогда, документы, – на стол! Свидетелей – в зал суда! Досужие личные мнения не принимаются.

Ст. Кущёв

Культурология
«Особый путь»: от идеологии к методу [Сборник]
«Особый путь»: от идеологии к методу [Сборник]

Представление об «особом пути» может быть отнесено к одному из «вечных» и одновременно чисто «русских» сценариев национальной идентификации. В этом сборнике мы хотели бы развеять эту иллюзию, указав на относительно недавний генезис и интеллектуальную траекторию идиомы Sonderweg. Впервые публикуемые на русском языке тексты ведущих немецких и английских историков, изучавших историю довоенной Германии в перспективе нацистской катастрофы, открывают новые возможности продуктивного использования метафоры «особого пути» — в качестве основы для современной историографической методологии. Сравнительный метод помогает идентифицировать особость и общность каждого из сопоставляемых объектов и тем самым устраняет телеологизм макронарратива. Мы предлагаем читателям целый набор исторических кейсов и теоретических полемик — от идеи спасения в средневековой Руси до «особости» в современной политической культуре, от споров вокруг нацистской катастрофы до критики историографии «особого пути» в 1980‐е годы. Рефлексия над концепцией «особости» в Германии, России, Великобритании, США, Швейцарии и Румынии позволяет по-новому определить проблематику травматического рождения модерности.

Барбара Штольберг-Рилингер , Вера Сергеевна Дубина , Виктор Маркович Живов , Михаил Брониславович Велижев , Тимур Михайлович Атнашев

Культурология