Древний Египет. Подъем и упадок

Запечатленные слова и образы стали для современных ученых обильным источником подробностей, благодаря чему битва при Кадеше является наиболее известным из военных конфликтов древнего мира. Однако для современников Рамзеса они означали возврат к былой царственности, тщеславной и напыщенной. После еретика Эхнатона, эфемерного правления его преемников, после милитаристского угара при Хоремхебе и первых Рамзесидах блестящая монархия вернулась, торжествуя. Но непрочность этого торжества проявилась не скоро.

Царь царей

Хотя ничья под Кадешем помешала достижению стратегических целей Рамзеса II, затишье и прекращение военных действий дало ему возможность заняться мирными делами. Ресурсы, не потраченные на войну в чужих землях, можно было использовать дома.

В течение первых двух десятилетий своего правления (1279–1259) Рамзес инициировал обширное строительство храмов по всей стране, от ливанского порта Кебни до Джебель-Баркал в далеком Судане. Особую важность для царя, похоже, представляла находившаяся под египетским контролем Нубия, поскольку там он повелел возвести новые святилища в семи разных местах. В самом Египте зодчие и каменщики осуществили впечатляющие дополнения к великим национальным храмам в Иуну и Гераклеополисе, Абджу и Фивах.

В наши дни на сохранившихся монументах чаще встречается имя Рамзеса II, чем всех прочих фараонов. Строя новое, переделывая старое (он позаботился о том, чтобы его картуши врезали поглубже в камень, дабы никто не мог их удалить), Рамзес обеспечил себе вечную память. Им владело, по-видимому, горячее желание превзойти всех предшественников и острое ощущение собственной уникальности. Излюбленным мифом царя был рассказ о том, как «семь Хатор» (древнеегипетский эквивалент богинь судьбы) опекали его с колыбели и назначили ему необыкновенную будущность, когда он еще был царственным младенцем. Было ли это проявлением «идеи фикс» или комплекса неполноценности, можно лишь гадать. Несомненно то, что всё, построенное Рамзесом, отличается размерами и грубой прочностью, но отнюдь не утонченной эстетикой. Только при подготовке фиванской гробницы для его возлюбленной жены Нефертари Рамзес позволил своим мастерам создать изысканный художественный ансамбль.

Снабдить одновременно столько строительных площадок необходимым количеством камня было не под силу даже огромным каменоломням Египта. Рамзес применил издревле известный способ: демонтировать старые постройки и применить их материал для новых. Главной жертвой этого практичного грабежа стали храмы, построенные Эхнатоном в Фивах и Ахет-Атоне. Небольшие, правильной формы блоки, благодаря которым монументы царя-еретика возводились так быстро, позволили столь же быстро их уничтожить. Их тысячами вывозили из храмов Атона туда, где строились новые святилища для старых богов. Тем самым Рамзесу удавалось убить разом двух зайцев: очистить государство от ереси Эхнатона и выказать свое усердие в поддержке традиционных божеств Египта.

Со времен правления Аменхотепа III девяносто лет назад главной сценой для ритуалов царственности служил храм в Луксоре; его гигантский колонный зал и прекрасный открытый двор представляли собой впечатляющую декорацию для мистерий ежегодного празднества Опет. Рамзес не удержался от соблазна придать ей еще большее великолепие. Он добавил к храму еще один двор и колоссальный портал со сценами своего «триумфа» в битве при Кадеше. Не считая зазорным подправлять монументы предшественников, он сместил центральную ось Луксорского храма, чтобы лучше связать его с Ипет-Сут и спрямить дорогу для процессий. И наконец, Рамзес украсил новый фасад Луксора фирменным изделием: парой колоссальных статуй себя, любимого, с добавлением пары высоких обелисков. Судя по всему, зрелищность была его главной заботой.