Древний Ливан

Среди руин храма находится ныне маронитский монастырь, носящий имя Дейр эль-Калаа (монастырь-крепость). Раскопки последних лет обнаружили основание обширного комплекса, включающего помимо храма еще различные малые святилища. О значении этого очага религиозных культов свидетельствует также ряд надписей, которые хозяином храма называют Баала Маркода. В римское время он носил витиеватый титул Jupiter Optimus Maximus Balmarcodes[18]. Уже в древности имя бога толковали как «владыка, господин танца». Что имели в виду под «танцем», становится очевидным из ветхозаветных параллелей. Глагольная форма от слова, соответствующего прозвищу Маркод, безусловно, употреблялась в связи с картиной опустошения кедрового Цада богом Яхве: «Он заставляет их скакать подобно тельцу, Ливан и Сирион (Антиливан. — Примеч. авт.), подобно молодому единорогу» (Псалом XXVIII, 6; ср. также СХШ, 4 и 6).

Здесь, по-видимому, подразумевается одно из явлений природы — землетрясение, которое в районе Ливана не редкость. Таким образом, под Баалом Маркодом нужно понимать «владыка, господин землетрясения», который заставляет танцевать горы. Правильность подобной интерпретации подтверждается отождествлением Баала Маркода с Посейдоном Эиосихтоном, «землеколебателем» в посвятительных надписях из Дейр эль-Калаа.

Баал ливанский как владыка высочайших гор Сирии и Палестины и их горных лесов был широко почитаем. Ученый Филон Библский причислял его к самым значительным горным божествам Ханаана. У хеттов, которые стремились приобщить как можно больше чужих богов к своему пантеону, он фигурирует в качестве божества клятвы при заключении договоров. В Египте культ Баала получил большое распространение в период Нового царства, когда наблюдались особенно тесные связи с Ливаном. В одном из египетских магических текстов темные силы заклинают словами: «Да поразит тебя Баал кедровым деревом, что в руке его!» Это выражение заставляет вспомнить рельефное изображение Баала угаритского. Бог несет в левой руке оружие, чрезвычайно похожее на дерево, заостренное снизу подобно копью.

Религиозное значение кедра как дерева божьего сада проливает свет на его культовую ценность. Как никакой другой материал, кедр считался пригодным для сооружения жилищ богов. Охотно использовался он и при изготовлении малых предметов культа. Тутмос III сказал об этом просто и выразительно: «Это дерево, которое он (бог Амун) любит».

В такой ситуации рубка кедра на постройку храмов (представлялась богоугодным делом. Навуходоносор, например, гордился тем, что собственноручно валил строевой лес для башни храма в Вавилоне. Зато предосудительным считалось использовать «священный» лес в мирских целях. В связи с этим становится понятным негодование, когда Иоанн гисхальский для сооружения оборонительных машин взял сложенные в Иерусалиме кедровые стволы, предназначенные для расширения храма. По мидрашу[19] Раввы к I Моисея 2, 8, раввин Йоханан сказал: «Мир недостоин пользоваться кедром. Для чего же тогда был создан кедр? Ради храма!»

Гильгамеш, самый знаменитый сокрушитель священных кедров в саду бога, родом из Двуречья, был царем Урука (около 2600 г. до н. э.), первым из правителей этого города, кто имеет уже контуры исторического лица, но находится еще на грани сказаний и мифов. С его образом связаны многочисленные легенды, особенно те, которые составили обширный «Эпос о Гильгамеше»^{5}[20].

По поручению бога Солнца Шамаша Гильгамеш должен был предпринять поход против Хумбабы — грозного стража священных кедровых лесов на горе богов. После длительного путешествия со своим другом Энкиду он достигает кедрового леса. «Остановились, дивятся лесу, кедров высоту они видят, леса они видят проходы, где Хумбаба, бродя, протоптал тропинки — дороги прямы, пути удобны…» Посланцы бога Солнца быстро освоились в лесной глуши и начали валить кедр за кедром, чтобы выманить Хумбабу. Это им удалось, и яростный страж божьего леса был убит Гильгамешем. И все же это приключение добром не кончилось. Боги решили, что один из богохульников должен умереть, хотя они выполняли поручение бога Солнца. Эта участь постигла Энкиду; но, судя по всему, и Гильгамеша ждала смерть в заключительной части эпоса, которая не сохранилась.

Вполне вероятно, что первоначально кедровый лес, о котором шла речь в «Эпосе о Гильгамеше», находился не на Ливане, а на Аманусе. Но существует один из вариантов текста, относящийся к началу II тысячелетия до н. э… который прямо называет Ливан местом кедровых лесов богов.

Удивителен в этой версии рассказ о рубке священного кедра на Ливане, который доставляют по Евфрату в Вавилон. Мы не знаем, отражены ли здесь какие-либо исторические воспоминания и возможен ли сам факт, что Гильгамеш доходил до Ливана. Но и по этой редакции ясно, что в «кедровый сад» не проникают безнаказанно. Много позже и совершенно в другой связи пророк Исаия усматривает прямое богохульство в том, что Синаххериб ассирийский поднялся до самых высоких мест в Ливане, где растут кедры, и валит их там (Исаия. XXXVII, 24).