Друг большого человека

И, не дожидаясь ответной реакции, ушел в комнату отдыха, громко хлопнув дверью.

Аристарх Иванович малость потоптался в пустом кабинете и тоже двинулся к двери, но к другой, ведущей в приемную. Однако на пороге остановился, сообразив, что по-прежнему продолжает держать в руке приготовленную для мэра папку, и направился обратно к столу.

Он ничего не собирался на этом столе разглядывать. Он видел этот стол тысячу раз. И содержимое папок, которые стопкой высились на краю и которые для кого-то вполне могли быть предметом жаркого любопытства, Тишаев тоже в общем и целом знал – почти все документы проходили через него. Так что заметил он эту бумажку совершенно случайно – просто глаз упал на квадратный листок, где было написано: «Казик Аркадий Михайлович. Вандовский Игорь Анатольевич» И три жирных вопросительных знака.

Эти вопросительные знаки, рядком выстроившиеся друг за другом, почему-то особенно зацепили Тишаева. Никогда прежде он ничего подобного в пометках Романцева не видел. И не мог понять, что же они означают, – то ли большое сомнение, то ли сильное удивление, то ли нечто другое, совершенно Тишаеву не понятное.

В принципе на это можно было просто наплевать. Подумаешь, какая невидаль! Ерунда ерундовая! Но интуиция… хваленая интуиция Тишаева вдруг очнулась, встрепенулась и заскребла острыми коготками.

Она так и скребла весь следующий день, когда появились эти увенчанные знаками вопроса сибиряки, когда они общались с сотрудниками Аппарата и когда, наконец, полтора часа беседовали с самим Аристархом Ивановичем.

Откровенно говоря, беседа с Казиком и Вандовским оставила странное ощущение. Словно это был не деловой разговор, а некий безобидный треп людей, которые просто решили скоротать время. Тишаев ни в какой треп не верил и все ждал подвоха, прислушиваясь к интонациям и пытаясь угадать подтекст. Однако ничего ровным счетом не прослушивалось и не угадывалось, и в конечном счете Аристарх Иванович прикинул, что три вопросительных знака, выписанные мэром, означают одно: серьезное недоверие к ценности этих залетных птиц.

На какое-то время Тишаев испытал искреннее разочарование и одновременно облегчение, но довольно скоро интуиция выпустила коготки, и Аристарх Иванович почувствовал: все не так просто, эти птицы отнюдь не милые голуби, а тем паче не глупые курицы, они затеяли какую-то свою игру, и вот теперь ему, Аристарху Ивановичу, впору самому выписать три вопросительных знака.

Что это за игра?!

Весь конец рабочего дня он провел в размышлениях, а потом набрал номер мобильного телефона и, услышав голос Казика, сказал, что надо поговорить.

Встретили его по-домашнему – за журнальным столиком, уставленным чашками, банками с чаем и кофе, вазочками с печеньем и конфетами, однако же без всякого намека на горячительные напитки. Из строгого костюма Казик перебрался в пушистый джемпер, делавший Аркадия Михайловича похожим на меховой шар, а Вандовский, также распрощавшийся с костюмом, переоделся в джинсы и свитер, отчего стал смотреться еще могучее.

«Слон и моська. Только моська сильно разъелась и на слона, похоже, даже тявкнуть не собирается. Хотя все равно суетливая собачонка», – подумал Тишаев, наблюдая, как Казик колготится около столика, вопрошая с сахарной любезностью:

– Чайку? Он у нас, правда, в пакетиках. Для гурманов, конечно, это не чай, но удобно… удобно. Или, может, кофейку? Правда, тоже не для знатоков – растворимый… Вы как, вечером-то кофейком балуетесь? Мы вот с Игорем Анатольевичем позволяем себе, позволяем… И печенье, пожалуйста, свежее, вкусное… И конфеты… тоже весьма и весьма…

– Аркадий Михайлович очень любит всех угощать, – с эдакой покровительственной улыбкой заметил Вандовский, усевшись в углу дивана.

– Да, люблю, – подтвердил Казик. – А вы, Аристарх Иванович, устраивайтесь, где вам удобно. Хотите, на диване, хотите, в кресле. Где предпочитаете?

– Мне все равно, – сказал Тишаев, восприняв повышенное гостеприимство как хороший знак, и выбрал кресло, предоставив Казику безальтернативный вариант – диван.

Он намеренно сел именно так – чтобы видеть одновременно обоих и в определенном смысле отгородиться, заняв некую независимую позицию. Прием, как сознавал Аристарх Иванович, не новый, но достаточно эффективный.

По телефону Тишаев не стал объяснять причину своего визита, рассчитывая заинтриговать Казика и Вандовского, которые, конечно же, должны были тут же начать задавать вопросы. Подобное поведение Аристарх Иванович также не раз наблюдал. Однако же парочка помалкивала и даже не бросала любопытные взгляды, так что начать пришлось самому.

– Знаете ли, обстановка в мэрии довольно официальная, а мне бы хотелось поговорить с вами неформально… – заговорил он своим «фирменным» негромким голосом, в который добавил несколько ноток задушевности.

– Извольте, – разрешил Вандовский, а Казик лишь неопределенно кивнул.