Друг мой море (Рассказы)

А вот что касается взаимоотношений Бориса и Тани —тут все сложнее. Знаю, что Борис любит Таню. Только поэтому я решился написать ей письмо, в котором просил не спешить с окончательными выводами. Она ответила, что на словах простить может, а сердцем вряд ли. И я понял, как трудно будет Романцову забыть Таню, если она навсегда отвергнет его любовь... '

Наверное, перед новым «боем» лучше было бы хоть полчаса поспать. Но мне не до сна. Досада как непрошеная гостья бередит душу. В моем сознании переплелись судьбы разных людей: Бориса Романцова и Тани, Сергея Литвинова и Нины. Сложные противоречия, возникшие в этих судьбах, наводят на грустные размышления. Как часто ошибаются люди: подчас, полагая, что творят добро, на самом деле служат злу...

Сергей Литвинов —мой друг по училищу. Красавец был парень, ему все легко давалось. Он умел показать себя, щегольнуть звонкой фразой, писал стихи. Так уж получилось: мы оба полюбили Нину. И вот между нами возникли сложные отношения. Как выяснилось позже, я оказался третьим лишним.

Мы закончили училище и попали с Сергеем на один корабль. Два года плавали вместе. Сергей был так доволен судьбой, что перестал стремиться к чему-либо хорошему. И это был тот момент, когда «кривая» его души пошла вниз.

Это я понял, когда Сергей вдруг решил уйти со службы. Флот тогда обновлялся, и у нас был выбор: либо пойти на новостроящиеся подводные лодки, либо в ракетчики. Но он выбрал третье — уволиться. Стал придумывать себе хитрые болезни.

Так мы и разошлись на контркурсах: Сергей с Ниной уехали в Ленинград, а я —на лодку. Потом служебные дороги кидали меня на Север, Дальний Восток, снова на Север. С Литвиновыми я даже не переписывался. И вот недавно во время отпуска решил заскочить в Ленинград. Очень соскучился по этому городу. Прихожу к Литвиновым —Нина с сыном дома, а Сергея нет. Как она обрадовалась!..

Шесть лет прошло с тех пор, как мы расстались, а Нина почти не изменилась. Разве только глаза не так озорно горят, как раньше. С Ниной мы допоздна прождали Сергея. Вначале говорили о всякой чепухе. А потом Нина вдруг спросила:

— У тебя есть... семья?

— Нет, — ответил я.

Она вскинула черные брови:

— Почему?

— Не нашел еще ту, которая ищет меня, — уклончиво ответил я.

Наверное, лицо и смущенный взгляд выдали меня. И Нина вовремя прекратила этот скользкий разговор, стала рассказывать о Сергее: как он устраивался в институт, какова тема его будущей диссертации. Об этом она говорила не без гордости. Нина не скрывала и то, что Сергей иногда бывает к ней несправедлив. Когда он учился —она работала, закончил учебу — ей приказал сидеть дома, потому что ему нужны особые условия...

Сергей пришел поздно. Увидев меня, он сделал удивленные глаза:

— Никулин?! Вот не ждал... Какими судьбами?

Мы как-то холодно обнялись. Я сразу обратил внимание на то, что он назвал меня Никулиным, а не Антоном или Антошей, как бывало. И мне подумалось: важничает.

— Ну, рассказывай, морской волк, где бродишь? — спросил он, а потом прищурил глаза, потрогал на моей тужурке маленькую подводную лодочку и на какой-то высокой ноте произнес: —Да ты, никак, в командиры пробился!

Так и сказал: «пробился».

Нина укоризненно посмотрела на него, но промолчала. Я стал рассказывать, как переучивался на подводника. Сергей слушал меня, не перебивал. Один раз он только встал из кресла, извинился, подошел к окну и задернул штору.

— Люблю уют, — сказал он и как бы между прочим спросил:— Слушай, а тебе не надоело еще торчать на своем Севере?

Лицо Сергея было по-прежнему сосредоточенно-вежливо, но в голосе прозвучал почти нескрываемый вызов, и я почувствовал, как кровь плеснула мне в виски. Нина словно заметила это:

— Сережа, ну зачем задаешь глупые вопросы? Тебе служба была не по душе, а у Антона, может, это призвание. У каждого свое.

«Вот именно — каждому свое», — повторил я мысленно, а вслух произнес:

— Кому-то и на Севере надо быть. Всякий имеет право устраивать жизнь так, как ему хочется. Но помимо желаний есть еще долг, совесть.

— Оно-то так, — сказал Сергей и улыбнулся. — По-моему, тебе уже пора перебираться в более приличное место.

Настроение мое упало. Когда, думаю, успел он принять этот балласт? Стало искренне жаль Нину.

Потом мы остались в комнате наедине с Сергеем. Я спросил:

— Стихи-то еще пишешь?

— Стихи? — Сергей брезгливо поморщился: — Это несерьезно. У меня есть более важные дела. Впрочем, — он встрепенулся и прочитал про какую-то звезду, которая пришла к нему издалека.

Прочитал, значит, и шепотом пояснил, что у него назревает романчик с аспиранткой, так вот снова вроде муза дает знать о себе. Я тут же оделся и почти выбежал на улицу.

Звездное небо опрокинуто над городом. Окна в домах залиты светом, а у Литвиновых занавешены тяжелыми шторами...

Всю ночь я бродил в одиночестве по Ленинграду, думал о Сергее... А наутро купил билет на самолет и сюда, на корабль. Море, только море могло погасить мою досаду, мою боль... Да вот еще люди, с которыми бок о бок бороздим эту безмолвную стихию...