Другая история. Сексуально-гендерное диссидентство в революционной России

Клинические психиатры также не получали никаких непосредственных инструкций в отношении нового закона, они узнавали о нем случайно. Судебные психиатры, очевидно, знали о нововведении, а потому быстро откорректировали определение психопатии, приспособив его к новой трактовке[793]. В 1935 году психиатр Е. А. Попов радикально деконструировал «гомосексуализм» как категорию душевной болезни. Не упоминая о рекриминализации мужеложства, он попытался очистить психиатрию от гомосексуала. Классификации половых извращений, основанные более на симптомах, чем на этиологии, являлись, на его взгляд, «пережитками», выдававшими диагностическую и терапевтическую слабость дисциплины. К «гомосексуализму» приводил ряд изначально экзогенных причин: «нормально начатые половые отношения вследствие неудач, затруднений, разочарований, случайных моментов, вызвавших отвращение к женщине и т. п., извращаются и направляются на представителей своего пола». Мужчины такого типа всё еще имеют «нормальную половую установку», которая продолжает влиять на их выбор полового объекта («предпочитаются похожие на девочек мальчики, женоподобные юноши») и полового акта («стремление к имитации нормального coitus’a посредством педерастического акта»). Убедительно оперируя воспитательной психопатической моделью, Попов говорил о «неоднородности той группы явлений, которые в психиатрической систематике фигурируют под общим обозначением гомосексуализма»[794]. Согласно схеме Попова, эрос между мужчинами если и заслуживал внимания медицины, то лишь как аспект психического расстройства или психопатии, но не в качестве самостоятельного феномена.

Государство внезапно сместило представление об однополой любви из медико-юридической плоскости в плоскость судебной медицины и гинекологии – дисциплин, претерпевших значительные перемены в ходе первой пятилетки[795]. В конце 1933 года только что созданный в Москве Государственный научно-исследовательский институт судебной медицины разработал первые в Советской России всеобъемлющие инструкции для врачей, готовивших экспертные заключения в случаях половых преступлений. Эти «Правила амбулаторного судебно-медицинского акушерско-гинекологического исследования» были утверждены Народным комиссариатом здравоохранения после согласования с прокурорами РСФСР и СССР, а также представителем главного ведомства милиции спустя три месяца после выхода закона против мужеложства – в июне 1934 года[796]. Правила обсуждались уже во время планирования нового закона против мужеложства, однако нет свидетельств связи между этими двумя инициативами. И все же сверху судебным медикам были спущены специфические инструкции по установлению признаков «педерастии»:

13. При освидетельствовании по поводу развратных действий, сопровождавших изнасилование или без такового, а также при половых извращениях (насильственных и ненасильственных), эксперт, помимо вышеуказанного, исследует (при педерастии) заднепроходное отверстие и обращает внимание на его форму (кратеро- или воронкообразную), не зияет ли оно, на дряблость и вялость слизистой прямой кишки, на наличие лучистости складок кожи кругом заднепроходного отверстия или их сглаженности, трещин, ранений, на состояние сфинктера, расширения ампулы, выпадение слоев прямой кишки; особое внимание уделяется наличию ректальной гонореи, особенно у потерпевшего мужчины (малолетнего)…[797]

Этот отрывок об анатомических чертах «педерастии» из свода правил, регулирующих гинекологические обследования, следует непосредственно за пунктом, посвященным гетеросексуальному насилию, и повторяет мнение Владислава Мержеевского на сей счет, изложенное в его руководстве, написанном за пятьдесят шесть лет до «Правил». И все же это не было простым возвратом к старорежимному определению педерастии как порока. «Правила» стали частью более широкого процесса, посредством которого государство пыталось унифицировать судебную медицинскую практику в отношении половых преступлений[798]. Стремление к систематизации процедуры выявления «педерастии» отражало желание властей навязать специалистам единый подход к проведению медицинской экспертизы при криминологических исследованиях изнасилования, растления и развратных действий.