Другая история. Сексуально-гендерное диссидентство в революционной России

Пространное послание Уайта начиналось вопросом к Сталину: «Может ли гомосексуалист считаться человеком, достойным состоять членом коммунистической партии?». Журналист изложил марксистские аргументы против полного запрета мужеложства, который, как он утверждал, порождал ни на чем не основанные противоречия в советской общественной жизни, вводя «уравниловку» в области половой жизни для безобидного меньшинства и к тому же полностью игнорируя научную сторону этого вопроса. Новый закон сводил на нет достижения предыдущего советского закона, защищавшего половую свободу личности и половую неприкосновенность. Предыдущий закон отражал решимость советской власти разрешить капиталистические противоречия в этом вопросе. Уайт сравнил социальное положение гомосексуалов с положением других слоев общества, страдавших от дискриминации: женщин, «цветных рас» и национальных меньшинств. Он провел тонкую разграничительную линию между личной жизнью коммуниста (к этой, частной, сфере относятся и половые пристрастия последнего) и случаями, когда гомосексуальность становилась достоянием общественности и перетекала в политическую плоскость в буржуазном обществе. В письме Уайт цитировал взгляды Маркса и Энгельса на политические аспекты гомосексуальности, а также с одобрением отзывался о линии Коминтерна в отношении приписанных ван дер Люббе контактов с нацистами-гомосексуалами. Уайт указывал на лицемерие фашистской политики, которая привела к разгрому Института сексологии М. Хиршфельда. Он напоминал Сталину о его критике с трибуны XVII съезда ВКП(б) в 1934 году против «уравниловки» в жалованье, условиях жизни и «в области потребностей и личного быта» как «достойной какой-нибудь первобытной секты аскетов», но недостойной марксиста. Обращение к теме «уравниловки» имело, по мнению журналиста, «прямое отношение к вопросу» о гомосексуальности, поскольку, как утверждал журналист, новый закон вынуждал биологически отличающееся меньшинство подвергнуться «уравниловке в области половой жизни»[774].

Письмо Сталин направил в архив, сопроводив пометкой об авторе: «Идиот и дегенерат»[775]. Документ сохранился в деле вместе с другими материалами о введении нового закона. Это наводит на мысль, что аргументы Уайта не воспринимались как бред идиота, а были весьма полезным руководством в незнакомом дискурсе. Чтобы дать отпор позиции автора письма, Сталин, по-видимому, обратился к оратору, хорошо знакомому с европейской риторикой на сей счет. Статья Максима Горького, советника вождя по культуре, под названием «Пролетарский гуманизм», вышедшая одновременно на страницах «Правды» и «Известий» 23 мая 1934 года, стала первым публичным разъяснением причин рекриминализации мужской гомосексуальности, сделанным под углом пропагандистской войны между фашизмом и коммунизмом[776].

Темами этой войны были моральное разложение и откровенное совращение юношества нации, в особенности молодых мужчин как производительной и военной силы, пороками враждебной политической системы. Нарочитое идеологически мотивированное беспокойство о совращенных юношах взывало к более возвышенным стереотипам. Горький использовал миф об изначальной чистоте России, чтобы подчеркнуть уже известный контраст со сверхцивилизованным Западом. При этом писатель объявлял, что пролетарский гуманизм преобразует громадные резервы «физической энергии» «варварской» России в продуктивную, «интеллектуальную» энергию. Неспособный на это капитализм нанял фашизм, чтобы мобилизовать физически и морально опустошенных отпрысков буржуазии, сыновей алкоголиков, истеричек и сифилитиков. «В тысячах серых, худосочных лиц здоровые, полнокровные лица заметны особенно редко, потому что их мало». Среди «сотни фактов, которые говорят о разрушительном, разлагающем влиянии фашизма», гомосексуальность была одной из наиболее «отвратительных» характеристик. На кон ставились не только чистота и здоровье нации, но и ее культура. «В стране, где мужественно и успешно хозяйствует пролетариат, гомосексуализм, развращающий молодежь, признан социально преступным и наказуемым, а в „культурной“ стране великих философов, ученых, музыкантов [то есть Германии] он действует свободно и безнаказанно». Фашистское «зелье» национализма и антисемитизма приобщало юношество к «социальному цинизму, садической страсти к убийству». При этом Горький опровергал разом все утверждения о том, что гомосексуалы – социальное меньшинство (как евреи или «безоружные индусы, китайцы, негры»), нуждавшееся в защите страной рабочих, выразив это в своем пресловутом лозунге «Уничтожьте гомосексуалистов – фашизм исчезнет»[777]. Исходя из содержания этой статьи, которая неоднократно цитировалась в качестве источника размышлений над целями рекриминализации мужеложства в 1934 году, можно сделать вывод, что исполнительного Горького ознакомили с посланием Уайта Сталину и поручили ему развенчать претензии к новому закону[778].