Другая история. Сексуально-гендерное диссидентство в революционной России

«Пассивные» же подруги придерживались фемининных норм поведения в половой и в неполовой жизни, иногда нарочито подчеркивая свою «женственность». От партнерш они ожидали, что те проявят инициативу и в интимной близости. Деревинская цитировала некую женщину, которая утверждала: «Это мужское дело раздевать женщин». К партнершам они часто обращались в мужском роде («милый», «дорогой мой»). С точки зрения психиатров эти знаки романтической любви и нередко дававшие о себе знать «мазохистские тенденции» выступали как некая экзальтированность в следовании фемининным принципам. «Пассивные» женщины «терпеливо переносили побои, циничную брань». Дома они стирали белье, готовили и создавали уют для партнерш. «Внешний облик пассивных гомосексуалисток ничем не отличался от женщин их круга»: многие носили длинные волосы или косы, имели «женственную походку». Девятнадцать из тридцати девяти «отличались кокетливостью». Ни одного упоминания о проявлениях «трансвестизма» не сохранилось. Наоборот, все эти пациентки носили «женские платья», «любили <…> кольца, серьги, браслеты, броши», пользовались макияжем, некоторые красили брови и волосы. По характеру они были «мягкими», «легко подчинявшимися чужому влиянию». Двадцать четыре из тридцати девяти «пассивных» владели профессиями «женского» типа («швея, секретарь-машинистка, санитарка»).

Значительная часть исследования Деревинской посвящена обзору западной литературы по терапевтическому подходу к гомосексуалам и ее тезису о том, что «активные гомосексуалистки» менее восприимчивы к медикаментозным мерам и хуже поддаются лечению, чем «пассивные». Этот аспект ее работы имел конкретное приложение по организации дальнейшей жизни возвращавшихся из ГУЛАГа людей, хотя об этом Деревинская говорит в завуалированной форме. Особенно она выделяла положительный эффект, который может возникнуть, если устранить влияние, приводившее «пассивную» женщину к однополым отношениям. Авторка полагала, что, если такие женщины будут жить среди мужчин (а не с «активными гомосексуалистками»), многие из них вернутся к «нормальной половой жизни»[971]. Вместе со Свядощем в 1956–1957 годах психиатр-стажерка провела курс терапии девяти женщинам, которые дали согласие на лечение своей гомосексуальности (некоторые – с нескрываемой долей скептицизма). Эти пациентки приняли курс подавляющего либидо седативного средства (аминазина)[972] и, как указывается, испытали значительное снижение полового влечения. Стоило прекратить прием лекарства, как гомосексуальное влечение вернулось, и Деревинская сделала вывод о том, что лекарство лишь подавляло половое влечение, но не изменяло его «направленности». В семи случаях она сочетала лекарственную терапию с психотерапевтическими сессиями (которые подробно не описаны). Трех «пассивных гомосексуалисток» в этой группе удалось привести к «положительному результату», то есть к гетеросексуальным отношениям. За исключением этого, у одной «пассивной» и у всех трех «активных» гомосексуалисток какого-либо положительного эффекта [получить] не удалось»[973].

Спустя почти двадцать лет после того, как были описаны эти ограниченно «положительные» итоги, научный руководитель Деревинской, открывший в 1973 году в Ленинграде сексологический центр, предлагал схожие приемы лечения женской гомосексуальности. Свядощ также следовал западным теориям прошлых лет, в которых в определении сексуальной ориентации внимание концентрировалось на мозговых центрах и их предполагаемых функциях, однако он делал вывод о том, что хирургические процедуры, предполагавшиеся этими теориями, слишком сложны и опасны. Будучи убежден, что в один прекрасный день благодаря исследованиям могли открыться «новые направления» для контроля над этой «сексуальной патологией», он считал, что лекарства и психотерапевтический режим, разработанные советской медициной, были сравнительно дешевы и эффективны[974].