Другая материя

Когда Егор родился, я поняла, что быть его мамой – для меня гораздо более подходит, чем почти все остальные вещи на свете. Многие мои знакомые, наверное, вообще не знают того чувства, которое является для меня блаженством. Они, скорее, склонны испытывать радость от символического и социального измерения жизни, от своей реализации в этих измерениях. А я к этому почти равнодушна, для меня блаженство – это ликование каждого атома в моём теле от соприкосновения с любимым существом, плоть к плоти, биение сердца к биению сердца, огромная, бесконечная нежность и радость, пронзающая насквозь, от возможности видеть его, быть рядом, это блаженство звериное и божественное, на уровне тела и всего существа, какой-то внутренний шорох умиления, когда сын просто пробегает мимо, блаженство утробное, как будто я, как большая дикая кошка, постоянно мурлыкаю на него и вылизываю своего детёныша. И это постоянный нож в сердце, постоянный страх: вдруг что-то случится. И такая любовь, глубинная, звериная, слепая, – в отличие от любви более умственной, царящей в свете разума, который как бы просветляет и сдерживает чувство, – она и про смерть тоже. Любовью разумной, светлой и сострадательной, конечно, я сына тоже люблю, она вообще лежит в основе моего отношения к миру и людям. Но к сыну есть и эта другая любовь, слепая и глухая, внеразумная любовь, и вот её я, кроме сына, очень мало к кому испытывала в жизни. Такая любовь – про предельные, невыносимые вещи, про детство и смерть, про то блаженство, которое когда-то было у меня с моей мамой, про что-то навсегда утраченное и обетованное, про землю, в которую все лягут, про запредельную тоску, которая есть в этой любви. Я понимаю прекрасно, что многие люди чувствуют это совсем по-другому, что у них этого чувства – как у меня – нет; все мы разные. Но для меня теперь мама и сын – это главные отношения, которые есть в моей жизни.

Нет сил

Однажды мне на голову нагадил голубь, но у меня настолько не было сил, что я ещё неделю проходила с засохшим помётом в волосах и только потом наконец собралась с силами и помыла голову.

Как от трёх мужиков

Когда мне было четырнадцать лет, я впервые напилась до потери памяти. Вначале я сидела и в одиночестве пила на рыночной площади в посёлке, потом подошёл молодой мужчина, познакомился и позвал меня к себе домой, чтобы пить вместе. Я пошла, а оказалось, что он хочет меня поиметь, но я, хоть и пьяная, слиняла от него. Он всё не хотел меня выпускать, говорил: «Погоди, я докурю, погоди, я допью…» А сам курил и пил очень медленно, а я хотела уйти. Но потом всё-таки выпустил меня. Но что там у него дома происходило, я запомнила очень плохо – потому что напилась до потери памяти, вот в памяти и образовались провалы. Но тут и помнить не надо, и так ясно, что он ко мне лез, а я ему не дала. И как до Надьки добралась, не помню. А по дороге, видимо, Юрика встретила, потому что он был со мной, когда до Надьки добралась. Я к ней домой не пошла, чтобы не пугать её родителей, а просто стояла, шатаясь, у её ворот, ржала, материлась и показывала ей сломанный ноготь. Может, я его об рожу этого молодого мужчины, который хотел меня поиметь, сломала – я не помнила. Потом пришла домой, а там дедушка. Дедушка увидел меня и не ругался, ничего не сказал. Легли спать. Ночью я, не просыпаясь даже толком, села на кровати, заблевала весь пододеяльник и отрубилась обратно. Дедушка снял пододеяльник, заменил мне бельё, а я спала мертвецким сном. Утром, когда я проснулась, пододеяльник уже был выстиран и висел на верёвке – сушился. Дедушка мне только и сказал: «Ты когда пришла вчера – от тебя несло, как от трёх мужиков». Больше мы этой темы не касались. Но фраза эта дедушкина мне очень понравилась, я пересказала её Надьке, и с тех пор, когда я напивалась, а это стало происходить часто, Надька мне говорила: «От тебя несёт, как от трёх мужиков», – и я в ответ ржала и гордилась, что от меня, такой маленькой хрупкой девочки, несёт, как от трёх больших настоящих бухих мужиков.

Не угодишь

Я очень люблю русских бабок и знаю, что волнует их больше всего. А больше всего их волнует, какая у кого причёска. Подошла ко мне бабка в магазине и спрашивает тихим вежливым голосом: «Девушка, можно к вам обратиться? Скажите, пожалуйста, а откуда эта мода на длинные распущенные волосы пошла?» А у меня как раз были длинные распущенные волосы, потому она ко мне и обратилась. Я вежливо улыбнулась и ответила: «Не знаю, наверное, от ведьм». – «Знаете, моя бабушка про это говорила “лохмы, космы и патлы” – так она это называла. А сейчас все на одно лицо так ходят», – высказавшись, бабка ушла. Через несколько дней мы с Гошей купили хорошенькую пушистую ёлочку у метро и понесли домой. Наш путь проходил мимо бабки, которая продавала еловые ветки. «Лысая-то какая! Как твоя голова!» – прокомментировала бабка нашу ёлочку и короткие волосы Гоши. Бабкам трудно угодить, на то они и бабки.

Ещё одна бабка