Другая правда. Том 1

— Да, историю, объясняющую, как так могло получиться. Я вам предлагала примерные варианты, но вы должны были придумать свой собственный, а я потом покажу вам, в каких документах искать либо подтверждение, либо опровержение вашей версии.

— Ну очевидно же, что между четвертым и десятым сентября с Сокольниковым поработали. Целых пять дней, вполне достаточно, чтобы даже мартышку заставить выучить наизусть «Евгения Онегина».

— Хорошо, принимается. Как вы себе это представляете? Как это должно было выглядеть?

— Не знаю… Наверное, к Сокольникову в СИЗО приходили.

— Кто?

— Следователи. Или оперативники.

— Зачем?

— Как — зачем? Чтобы показать ему подробно, где тела закопаны. Карты там, схемы, еще что-то. Детали всякие.

— Детали, ага. А откуда следователи и оперативники их знают? Еще третьего сентября они вообще не знали о том, что Даниловы убиты, а начиная с пятого сентября уже все знают? Они что, сами этих Даниловых убивали и трупы в область вывозили? Петр, я не любитель давать советы, но опытом поделиться могу, если хотите. Хотите? Или не нужно?

— Конечно нужно!

Настя немного помолчала.

— Я понимаю, очень соблазнительно раскопать страшные злоупотребления следствия и розыска и предать их огласке. Наверное, это правильно, так и нужно поступать. Правда, сегодня вы этим никого не удивите, о том бардаке, который творится в правоохранительных органах, не писал только ленивый и не читал только неграмотный. Достаточно вспомнить о выявленных судьях, на поверку не имеющих юридического образования, и об остальном можно даже не упоминать. Но если вы хотите разобраться в обстоятельствах убийства, забудьте про следователей и оперов. Не имеет никакого значения, что и как они делали. Значение имеет только преступник. Вы хотите понять, убивал Сокольников или нет?

— Ну да, — кивнул Петр.

— Тогда какое отношение к этому имеют украденные реликвии или тот пикантный факт, что следователи состояли в интимной связи? Никакого, уверяю вас. Ну, допустим, состояли. И что? Это автоматически делает Сокольникова невиновным, что ли? Да мало ли кто с кем спит! Если следовать вашей логике, то у спортсмена, который сожительствует со своим тренером, нужно отобрать звание чемпиона. Поймите, Петр, все изложенное в жалобах — чистой воды домыслы, ничем не подтвержденные. Может быть, конечно, эти факты и имели место в действительности, но Сокольников о них знать никак не мог. И доказать ничем не мог. И вы через двадцать лет тем более их не докажете, только напрасно потратите время. А вот на убийство семьи Даниловых все это никакого света не проливает. Кроме одного весьма существенного обстоятельства, — добавила она задумчиво.

— Какого? — вскинулся Петр.

— Наличие жалоб, их последовательность и содержание дают хорошую информацию о самом Сокольникове. Вот поэтому я и говорю вам: забудьте про следствие, сосредоточьтесь на подозреваемом, обвиняемом, подсудимом. Если вы хоть что-то поймете о человеке, вы сможете смоделировать вероятные сценарии, по которым он, скорее всего, будет действовать. Это — основа раскрытия преступлений, поверьте моему опыту. Не погони с перестрелками, не хитроумные криминалистические экспертизы, а внимание к человеку. Нет ничего более важного и более интересного, чем человек.

— Но как же… — журналист растерялся и беспомощно посмотрел на Настю, потом внезапно оживился. — А как можно получить разрешение на посещение Сокольникова в колонии? Я бы съездил к нему, поговорил. Наверняка он бы рассказал много такого, что не отражено в деле. Реально вообще получить такое разрешение?

— Вполне реально. Только самодеятельность тут не пройдет. У вас должно быть редакционное задание, ваш главред должен обратиться с ходатайством в УФСИН, а там ходатайство рассмотрят и примут решение. Могут разрешить, но могут и не разрешить. Это как повезет. Но все равно время вы потратите впустую.

— Почему?

— Потому что Сокольников, если вообще согласится с вами разговаривать, правды вам не скажет. Он же не идиот признаваться в преступлении, если на суде он от всего отказывался. Вы хотите спросить его, почему он пришел с повинной, если на самом деле был невиновен?

— Ну да!

— И что вы надеетесь услышать от него? Какую-нибудь душераздирающую историю, объясняющую всю ситуацию? Тогда скажите мне прямо сейчас: а что мешало ему изложить эту историю в девяносто девятом году в судебном заседании? Или даже раньше, в девяносто восьмом, в кабинете у следователя? Ну-ка посмотрите в ваши записи: когда Сокольников начал отказываться от показаний, данных в ходе явки с повинной?

Петр открыл файл, поискал глазами нужную строчку.

— В конце октября, двадцать девятого числа.