Другая жизнь

Мне было невероятно грустно слышать эти слова, но я уже думал о другом. Ведь слезами горю не поможешь, и я решил вспомнить, какие еще подводные камни подстерегали предпринимателей в их бизнесе в 90-е годы. А вспомнить было что. Помимо массовой бедности, точнее на ее фоне, возникла почти полная анархия во всех сферах. Из «процветающего и светлого» общество переродилось в нечто грязное и мерзкое. Хотя что тут рассуждать, каждый тогда пытался выживать, как мог. Перспективы счастливого будущего подавляющее большинство людей не видели вообще, а огромное количество молодежи, не находя себе применения нигде, вступало в преступные банды или, если быть ближе к Уголовному кодексу, — организованные преступные группировки. И наряду с грабежами, угонами машин, убийствами появился новый для нашей страны вид преступной деятельности — рэкет. Банды в бесконечных стычках между собой делили территории влияния с находящимися на них торговыми точками. А после дележа собирали дань с коммерсантов. Не хочешь платить, сожгут магазин или изобьют для начала — вот и весь разговор. Можно было, конечно, написать заявление в милицию, но в таком случае становилось еще хуже. Милиция в те годы была тем же полубандитским органом, хватающим двумя руками все, до чего могла дотянуться. Мелкий рэкет занимался киосками и магазинами, более крупный обкладывал данью рынки и мелкие производства. Самые крупные банды уже имели долю со всего, включая банки и огромные предприятия, и не боялись никого, так как к этому времени понять, где генерал МВД, а где главарь банды, было очень трудно. Но пока мы еще находились в более или менее спокойном периоде, и все это нас только ожидало впереди. И если мы хотим заниматься «бизнесом» впредь, то уже сейчас надо заручаться поддержкой «сильных» мира, не всего, конечно, но хотя бы нашего «болота». Правда, и тут есть нюансы. И я вспомнил, чем закончилась история соседа, в девяностые занявшего деньги на покупку товара у бандитов и после этого потерявшего все имущество, а потом и жизнь. Бандитам мало было возвращенных денег, они захотели участвовать в самом процессе, а вскоре просто-напросто забрали все себе. Чтобы с волками «разговаривать», нужно либо знать «волчий» язык, либо самому быть «волком».

И если завершать наш бизнес, то делать это надо именно сейчас, пока не поздно. Судя по тем деньгам, что отложил я, у всех имеется в общей доле тысяч по сорок-пятьдесят еще «крепких» рублей. А это, считай, капитал. Может, все и к лучшему, продолжал витать я в облаках, сидя на стуле напротив учителя.

Но сбыться моим радужным мыслям не позволили. Все случилось почти мгновенно. Уже утром на всех наших складах, в торговых точках и в шахматной школе прошли обыски. Учителя и больше половины ребят арестовали. И даже Кешину коробку из чулана спасти не удалось, ее приобщили к вещественным доказательствам нашей деятельности. Из двадцати ребят не арестовали только меня и еще троих, не достигших 18 лет. Хотя за время следственного процесса меня и вызывали несколько раз вместе с родителями в местное отделение милиции, но так как в прямой деятельности я не участвовал, был на хорошем счету в школе и на вопросы милиции и родителей откровенно лгал, что ничего не знал и ходил играть в шахматы, от меня в скором времени вообще отстали. Ребят продержали на допросах почти неделю, а учителя так до суда и не отпустили. Состоявшийся через полтора месяца суд постановил: осудить по статье 154 УК РСФСР «Спекуляция» всех участников. И приговорил учителя к двум годам лишения свободы с конфискацией имущества, восемь ребят, торговавших непосредственно в палатках и на рынке, — к году заключения, остальным раздали условные сроки.