Другие ноты

– Не спросишь даже, когда я отдам? Может, послезавтра, а может, нет. Может, потом.

Она вынимает содержимое кошелька, считает, не глядя ему в глаза.

Слава идет в кухню, широко распахивает балконную дверь, возится под тюлем в поисках подходящего спичечного коробка, выходит на балкон, чиркает спичкой, долго прикуривает сигарету. Она смотрит, как он стоит – к ней спиной, лицом к ледяной улице, где идет снег, большими мягкими хлопьями, похожими на куски гигроскопической ваты. Ему, наверное, холодно стоять так: в одном свитере и тонких домашних брюках. Она смотрит и смотрит на него, снег падает и падает, и, когда он возвращается в кухню, на полу остаются грязные следы.

– Ты совсем не бережешь себя, Слава. Выходишь раздетым на мороз. Я пойду. Я сегодня гуляла по городу, сейчас все черно-белое, и очень хорошо угадывается через эту призму, какие разные люди и какого цвета их души. Это моя такая странность с детства, очень увлекательная. Ты замечал? – есть люди из ваты, дерева, льда, огня, мрамора, камня, бумаги, шелка, фланели… Серебряные, золотые, оранжевые, красные, зеленые, полосатые… В это время года всё больше серые, правда.

– И каким тебе кажусь я, интересно?

– Ты какого-то беззащитного цвета. Особенно сейчас. Цвета сегодняшнего неба. Я пойду.

– Ты деньги забыла на столе. Возьми. У тебя все хорошо?

Слава подает ей купюры, она с минуту держит их деревянной ладонью, потом кладет на тумбочку перед зеркалом.

– Мне не надо так много. Мне совсем не надо. У меня есть деньги. Я тебя проверяла: что ты мне скажешь? А ты ничего не сказал… Значит, ты меня любишь?.. Спасибо… Я не знаю, все ли у меня хорошо. Я ищу точку опоры.

Она закрывает за собой дверь, стоит какое-то время на месте и уходит, зная, что он будет высматривать ее спину сквозь летящую хлопьями вату.

76

Они учились в одном классе.

Делили одну парту. Один пенал. Один бутерброд. Одну палатку в походах.

У них было общее детство. Общие кассеты. Общие дискеты. Общие авторитеты. Общие нагоняи за выкуренные сигареты.

Только она не делилась. Не могла раздвоиться. Стать общей.

Ее открыл Слава. Пока Женя учился в другой стране и больше не было нужды ничего делить, Слава ее обнаружил. Нашел. Отыскал. Может быть, даже создал. Поселил в сердце. Потом в съемной квартире. На пятом этаже в центре города.

А потом вернулся Женя.

И она вышла за него замуж.

23

Нет, папочка, не видно пока кто. Разве это так важно? Главное, чтобы у вашей жены было все в порядке с анализом на патологии… Сердцебиение отличное… Смотрите сюда – это головка плода, вот одна ручка, вот вторая… Вы можете подойти поближе, что вы как неродной. Действительно, он вам будто машет. Нет, папочка, я сказала «он» не потому, что убеждена, что это мальчик, а потому что «плод» – мужского рода. Привет, малыш! Тебе должно быть уютно там внутри, мамочка об этом позаботится, правда, мамочка? И папа ей в этом поможет. Отклонений в роду не было? Хромосомные патологии? Генетические? Задержки развития? Снова машет вам, проснулся, наверное, недавно. Конечно, не думайте, что это просто головастик, у него уже сформировались пальчики. Скоро на них появятся ноготки… Можете вытираться. Желаю вам легкой беременности. А вы, папочка, не морочьте голову по поводу пола ни себе, ни ей, здоровый ребенок – вот о чем нужно думать в первую очередь.

81

– Мне приснился дурной сон, – говорит Мечик.

Я целую его в плечо, провожу пальцем по легкой щетине на лице, разглядываю профиль и обугленный розовый кончик носа (о, эти зимние рыбалки!).

– Ты шла по улице, а я все никак не мог догнать тебя… А потом ты спрыгнула с моста прямо в кабину проезжающего грузовика. И уеха…

– Ты – ненормальный фантазер! – Я смеюсь и не даю договорить, закрыв его рот поцелуем. Я чувствую себя счастливой. Я чувствую себя живой.

– Мне было страшно, как наяву, – жалуется Мечик.

Солнце мученически пытается пробраться в окно комнаты сквозь густой тюль, обещая новый морозный день.

– Но это же просто сон, сон… Сейчас я проведу профилактику твоих страхов. – Я ложусь на него сверху. – Чмок – лобик, чмок – носик, чмок… – Мне щекотно… – Чмок – губки… – Эй, прекрати… – Бедный, сонный растерянный мальчик… – А ты – бесстыдница… – А ты – маленький сонный потеряшка… в грузовике… – В грузовике уехала ты, тебе смешно? – Нет, уже страшно… – Ах страшно…

Я смеюсь, Мечик рывком переворачивает меня на спину, все еще находясь под влиянием сна, точно с похмелья, я вижу пульсирующую вену у него на шее, отпечаток подушки на щеке, взъерошенные волосы.

– Тише-тише…

– Не сегодня.

– Перестань, не сопротивляйся, ты сама начала, бунтарка…

– Мечик!..

– …бунтарка и провокатор – в одном лице.

Его глаза растворяются, скрываются за большой черной тучей, – никак не сфокусировать взгляд, губы отрываются от моих губ и скользят ниже и ниже, Мечик говорит: сопротивление бесполезно, только не говори, что у тебя эти… дни.

Я сдаюсь. Ладно. Хорошо. Пусть.

– Скажи, что ты меня любишь… – Мечик приподнимается на дрожащих кулаках, и я вижу каждую крапинку в радужках его глаз.