Другой край мира (СИ)

– Тили такая странная стала, – сказала Аяна в один из вечеров. – Я сидела с ней недавно тут, в комнате, и она вдруг совершенно не к месту замолчала и уставилась на меня вот такими глазами, а потом рассмеялась. И сразу заплакала.

– Это правда странно. Ты спросила у неё, всё ли в порядке?

– Да. Но она молчит. После того, как она тогда неделю пролежала у нас, она стала какая-то особенно тихая. Раньше она была такая хохотушка. Что-то у них с Коде такое происходит, не понимаю. Вроде он её не обижает. Ходит за ней везде. Ходит и чешется.

– Как Верделл за Лойкой.

– Ну, Верделл ещё ребенок совсем. Мне иногда кажется, что Лойка и то его старше. Дед Баруф на неё, конечно, ругается за проказы, и соседи стонут, но Даро тоже куролесил так, что дым стоял, а ему уже почти семнадцать было.

– Я провёл здесь меньше четырёх месяцев, – сказал Конда, целуя её. – Но у меня такое ощущение, что это место больше похоже на мой дом, чем то, где я родился. Иди сюда, Аяна. Ты недостаточно близко.

Зима укрыла долину, и тихими ночами постепенно убывающая светлая Габо вставала над двором вместе с бронзовой Монд.

– Я не заметила полнолуния, – со вздохом сказала Аяна. – Я не пошла на гадания... Как я теперь узнаю своё будущее? Эти дни с тобой летели так быстро, как мгновения. Знаешь, сколько их у нас осталось? Семнадцать. Семнадцать коротких мгновений до весны, Конда. Я старалась не думать об этом, и у меня получалось, но ваш отъезд всего через семнадцать дней.

– Почему ты продолжаешь считать их? – удивился он. – Я же сказал, что не оставлю тебя.

– Ты сказал так, но мы ни разу не обсуждали это.

– Да? Прости. Я столько раз обдумывал это про себя. Наверное, поэтому решил, что мы говорили об этом.

– Нет. Мы не говорили. Мы делали что угодно и говорили о чём угодно, но не об этом. Конда, что мы будем делать?

Он сидел на кровати напротив неё, скрестив ноги, и жевал лепёшку.

– Я думал, ты поедешь со мной, – сказал он.

Он откусил и прожевал ещё кусок.

– Как моя госпожа. Кира Пай Аяна.

Аяна оперлась лбом на коленку.

– Мне страшно, – честно призналась она.

Конда отложил лепёшку и придвинулся к ней, обнял и погладил по голове.

Аяна представила маму и отца, Солу, Мару, близнецов и Лойку с Сэлом. Младших. Рафу, Пачу и старушку Ошу. Тили. Коде. Олем Ати, Нети, Ораи... Шоша.

– Я же больше никого из них не увижу, – сказала она. – Никогда. До конца жизни.

– Ну почему же. Возможно, мы сможем навестить их через несколько лет.

– Возможно?

– Да. Мы спасли «Фидиндо» и весь груз. Думаю, у меня не возникнет проблем с тем, чтобы Пулат одобрил такое путешествие. Мне даже кажется, что он обрадуется, когда я вернусь. Аяна, подумай, какие вещи тебе больше всего дороги, и начинай собираться.

– А капитан Эрлант... Он тогда сказал, что не одобряет этой затеи. Помнишь, во дворе олем Нети?

– Он и вечером повторил мне это. Он считает, что ты слишком маленькая, и к тому же чересчур вольная, чтобы выжить в нашем обществе. Но капитан связан клятвой верности, данной Пулату. Думаю, он не будет оспаривать моё решение, потому что я сын Пулата. Да, он был мне как второй отец, но он не выше меня в этом плане. За это можешь не беспокоиться. С завтрашнего дня мы начинаем свозить грузы в общий двор. Я буду несколько дней подряд приходить поздно. Постарайся провести побольше времени с друзьями. Сокровище моё... Иди ко мне.

Вечером пришла Сола. Она зашла в комнату и молча села на кровать. В этот раз молчание вовсе не было уютным. Аяне хотелось плакать от напряжения, которое возникло в воздухе вокруг Солы. Он был ощутимо густым, тревожным и как будто вязким.

– Сола, не молчи. Ты меня пугаешь.

– А ты пугаешь меня. Айи, ты что, собралась уехать с ним?

Аяна вздохнула и положила голову на плечо Солы.

– Девочка моя. Не переходи эту черту. Ты не сможешь просто вернуться. Что бы там ни произошло, ты не сможешь вернуться. Это слишком далеко. Не покидай долину. Это твой дом.

– Но я уже не смогу без него. Сола, я не смогу теперь без Конды.

– Ты жила без него всю свою жизнь, Айи. Ты слышала, что они рассказывают о своём мире? Это не твой мир. В нём тебе не будет места. Они запирают женщин и продают их. Не совершай этой ошибки.

Сола встала и ушла, но напряжение так и осталось в комнате.

Аяна ходила к маме.

– Знаешь, как они шили паруса? Ты видела их иглы? Я просто опешила, когда увидела, – смеялась мама.

Аяна тоже смеялась и не могла наглядеться на неё.

Конда действительно теперь пропадал с утра и до ночи. Пару раз он не приходил к ней, оставался ночевать внизу, и она металась, подгоняемая снова возникшей в душе тёмной и тяжёлой глубиной, которую чуть раньше открыли в ней струны ладо Анкана, а потом взбаламутила кемандже Конды. Она списывала эту хмарь в душе на свои женские дни, но они закончились, а хмарь так и осталась вместе с тем напряжением, которое принесла Сола. Она считала дни. Одиннадцать. Через одиннадцать дней она покинет долину и отправится в тот страшный и далёкий мир, который так пугал её. Но там был Конда. Он сказал, что не оставит её, и его спина была как нагретая солнцем скала.