Другой в литературе и культуре. Том I

Фильм «Онегин» является кинематографическим нарративом. Авторы представили пушкинский роман в стихах как рассказ о судьбах героев, поместив их в условное пространство «русскости». Это подтверждается наличием музыкальных несообразностей: звучит вальс «На сопках Маньчжурии», созданный в 1906 году, Ольга с Ленским исполняют дуэтом песню «Ой, цветет калина…», написанную в 1950 году И. Дунаевским к картине «Кубанские казаки». Вместе с тем фильм говорит о человеческих чувствах и характерах, которые значимы вне зависимости от музыкального оформления. Включения поэтического текста в прозаический нарратив подчеркивают эмоциональную силу любовных переживаний, заставляющих человека стать на время поэтом:

Зарубежные авторы ленты «Онегин» (чуть отличающееся название будто дает им определенную надежду на прощение) рискнули сделать то, на что не решился бы никто из отечественных экранизаторов, если бы довелось кому-нибудь набраться наглости и воплотить в кино роман в стихах «Евгений Онегин». Иностранцы вообще отказались от стихотворного текста, не считая писем Татьяны и Евгения. И то девичье признание в любви, наизусть заученное нами еще в школе, не без оригинальности озвучивается вслух гораздо позже, когда спустя шесть лет Онегин, вновь встретив Ларину и влюбившись в нее, перечитывает старое письмо, прежде чем написать ей о своих новых чувствах. Если принять эти правила игры и не быть литературоведчески придирчивыми, то такое обращение с бессмертным пушкинским текстом действительно заслуживает снисхождения. Как и ряд иных вольностей, необходимых для того, чтобы по возможности насытить диалог героев живыми подробностями, позаимствованными из поэтических отступлений[515].

Позиция рецензента близка к суждениям «этноцентристов», полагающих, что понять и представить культуру могут только ее носители. Но стоит ли рассматривать обращение к текстам Другого исключительно с точки зрения этнографической достоверности? Не является ли взгляд на себя со стороны полезным для самоидентификации? К тому же существует немало примеров удачной интерпретации мировой классики представителями другой культуры: «Гамлет» Г. Козинцева или Шерлок Холмс в исполнении В. Ливанова.

Идея авторов фильма созвучна пониманию сути «Евгения Онегина» В. Набоковым: «Перед нами вовсе не „картина русской жизни“; в лучшем случае, это картина, изображающая небольшую группу русских людей, живущих во втором десятилетии XIX в., имеющих черты сходства с более очевидными персонажами западноевропейских романов и помещенных в стилизованную Россию…»[516] Не акцентируя «русскость» персонажей и сценографии, М. Файнс идет вслед за В. Набоковым, который пытался с помощью прозаического перевода показать общеевропейский характер пушкинского романа.

Хотя нарративная ткань «Онегина» связывает разных персонажей, главное в нем – судьба героя, ставшего центром экранной интерпретации Р. Файнса[517]. Если Татьяна – олицетворение юности, эмоциональности, непосредственности, то Онегин воплощает вечную проблему поиска смысла жизни. Вместе с тем трудно представить интерпретацию классического образа без постмодернистской иронии, что было замечено критикой: