Другой Зорге. История Исии Ханако

На памятнике, посвященном другим членам разведгруппы, решили написать имена Одзаки Хоцуми, Бранко Вукелича, Мияги Ётоку, Мидзуно Нару, Фунагоси Нагао, Кавамура Ёсио, Китабаяси Томо, добавив годы, месяцы и дни их гибели, а также названия тюрем, в которых они умерли.

Еще одной темой обсуждения вечером 26 октября стало начало съемок фильма компании «Никкацу» «Любовь там, за падающими звездами».

1 ноября на кладбище Тама начались строительные работы по установке памятника. За ходом работ наблюдали Ханако и Каваи. Привезенные памятники за полдня установили на бетонные основания и, удостоверившись, что все идет как надо, «проверяющие» посетили могилу Одзаки, где Каваи распил принесенную с собой бутылочку саке.

Открытие мемориала

7 ноября, в годовщину смерти Зорге, у Ханако побывал очередной фотограф из очередного журнала. На этот раз он переснял портрет разведчика и оставшиеся от него вещи, а затем на машине вместе с Исии и подъехавшим Камияма отправился на кладбище Тама. Оттуда, возложив цветы и сфотографировав надгробия, поехали на кладбище Дзосигая. Старый смотритель, служивший в конторе по управлению кладбищем в 1948 году, теперь перебрался в район Янака[70]. Тот участок, где был похоронен Зорге, теперь полностью принадлежал тюрьме Косугэ. Здесь фотограф тоже сделал несколько снимков. Была идея съездить еще и к месту, где стоял дом Зорге в Адзабу Нагасака-тё, но выяснилось, что корреспондент уже побывал там: старые дома сгорели во время войны, и панорама местности сильно изменилась. Поэтому после общего ужина в Синдзюку рабочий день для Ханако завершился. Журналист уехал, а Камияма предложил женщине сходить в кинотеатр «Синдзюку Никкацу» и посмотреть фильм «Любовь там, за падающими звездами», который как раз показывали.

Зорге играл актер Роберт Бут. Одзаки Ходзуми — Мори Масаюки. Название картины отсылало к книге «Любовь подобна падающей звезде», собранной Одзаки Хоцуки на основе посланий своего брата из тюрьмы к жене. Собственно, и главным героем фильма, как и всех последующих японских произведений о Зорге, являлся именно Одзаки Хоцуми. Режиссер старался показать его человеческую сущность, его переживания, мысли, страдания героя перед смертной казнью в 1944 году. Ведь Одзаки был арестован в самом начале войны в связи с причастностью к делу коммунистических шпионов, и имя его, как изменника родины, оказалось покрыто позором. С другой стороны, режиссер попытался средствами кино показать всепрощающую любовь его жены, которая изо всех сил старалась понять не просто любимого, а всем сердцем обожаемого мужа. Таким образом проявлялся характер Одзаки — героя, видевшего в перспективе неизбежный крах страны, ненавидящего военную тиранию и отдавшего жизнь в борьбе за мир. Ханако уже знала, что, когда ее «жених» впервые встретился с Зорге, узнав, что тот является членом Отдела международных связей Коминтерна[71], всячески старался избегать совместных действий, понимая, что становится шпионом. Но когда ему с еще большей ясностью открылось понимание необходимости спасения родины от военной опасности, он вынужденно согласился на сотрудничество с «американским журналистом мистером Джонсоном». С точки зрения японцев и в том числе автора фильма, в результате Одзаки оказался обманут. Вместо деятельности во имя мира его использовали как шпиона, и более того, Красная армия и Советский Союз, на которых он, сам того не зная, работал, предали его, не предприняв никаких мер по спасению своего агента. Одзаки показывался в фильме как патриот, желающий мира и переживающий свою личную трагедию. Когда же на экране появилась юная актриса в роли дочери Одзаки — Ёко, кое-кто из зрителей в зале и вовсе принялся утирать платочками глаза. Среди прототипов второстепенных персонажей фильма мелькнули и Миякэ Ханако, и Одзаки Хоцуки. Их герои в итоге тоже оказывались преданы и умирали, переживая глубокую человеческую драму. Общий настрой картины как бы говорил: хотя Одзаки и умер непонятым, истинное стремление достичь мира и любовь к своей стране останутся вечны, однако, выйдя из кинотеатра, Камияма и Ханако сошлись во мнении, что это была «дурацкая, антисоветская, антикоммунистическая картина».