Другой Зорге. История Исии Ханако

«— Почему? Вы много смеетесь. Я странная?

— Нет, Вы не странная. Всегда говорите правду. Забавно.

— Если я люблю молодого человека, то хочу и его сердце, и тело, все. Любить вместе. Вы такой же, как я?

— Да, я такой же.

— Я думаю, вы знаете много девушек. Европа, Китай, Америка, Япония, да!

— Да, но, Мияко, я всегда один, ничего не поделаешь. Вы можете особо не ревновать. Я не дурак. Знаю правду. Могу сделать хорошо. Так и есть».

Он снова рассмеялся.

У него снова появилось свободное время, и Ханако была счастлива проводить вечера в домике в Адзабу. В шкафу Зорге стояли японские книги, переводы японских авторов на немецкий и английский языки. По воспоминаниям Ханако, были там и сборники народных песен, распеваемых рыбаками и крестьянами, — Ханако с Рихардом читали их вместе, и Зорге находил их очень интересными. Была яркая книжка с картинками про популярного сказочного героя Момотаро и куда более серьезное произведение Хино Асихэй «Дэру Каппа»[30]. Когда Ханако принялась читать ее, Зорге засмеялся: «Какая сильная девушка, очень интересно».

Они нечасто ужинали дома, но если такое случалось, то Зорге обычно заказывал блюдо из жареного угря в сладком соусе — кабаяки. Хлеба он по-прежнему почти не ел, но стал лучше управляться с палочками, уплетая рис. По-прежнему пил время от времени японское саке, иногда же забавы ради встряхивал шейкер для коктейлей. Хотя он употреблял и довольно крепкий алкоголь — джин, бренди, виски, но теперь, после аварии, пил умеренно, всегда зная меру, и это коренным образом расходится с представлениями о Зорге тех, кто, никогда не видев его в жизни, представлял в своих бытописаниях законченным пьяницей.

Хотя история с поездкой в Германию на учебу осталась в прошлом, она дала импульс для интереса Ханако к другим странам и языкам. Однажды она спросила Зорге, какой язык ему нравится на слух. Он задумался и, покачав головой, последовательно произнес несколько фраз на французском, итальянском, китайском. Итальянский не понравился ни ей, ни ему.

Французский обоим нравился больше, но вдруг Зорге с какой-то странной гордостью произнес: «Русские песни самые красивые!» Ханако тогда не поняла смысла этой реплики, но с легкостью согласилась с любимым. Она и сама дома частенько ставила пластинки с записями Федора Шаляпина: любила «восточную тоску».

Разглядывая книги в шкафу в спальне, Ханако наткнулась на известный роман Маргарет Митчелл «Унесенные ветром» в оригинале, на английском языке. Она сказала Зорге, что читала его в японском переводе, а он, как обычно, поинтересовался, понравилось ли ей и что она думает о книге. Ответ Ханако не был оригинален: ей нравился капитан Батлер и, вспоминая этого персонажа, она, незаметно для себя, пустилась в длинный монолог. Кивая ей и приговаривая, мол, да-да, очень интересно, Зорге расхаживал по комнате, но вдруг остановился и, пристально посмотрев на девушку, спросил: «Я Ретт Батлер. Вы думаете?» Она растерялась: «Что он имеет в виду? Зорге любит меня еще более страстно, чем Батлер любил Скарлетт?» На этот раз Ханако не была уверена, что правильно поняла Рихарда. Батлер был контрабандистом, хотя и благородного происхождения. Но Зорге вовсе не был контрабандистом. Ханако совсем смутилась и посмотрела на Зорге. Тот еще раз взглянул на нее с загадочным выражением лица: «Да-да. Ретт Батлер не очень большой человек. Я думаю, что Скарлетт намного более большая девушка. Сильная девушка. Много молодых людей, много браков, интересно. Ретт Батлер очень любит Скарлетт. Всегда вежливый, хорошо делал. Вы любите Батлера? Да, хороший человек», — сказал Зорге и снова начал расхаживать по комнате, возвращаясь к мыслям о работе.

Обнаружилась в шкафу у Зорге и книга Гитлера «Моя борьба». Ханако, за эти годы несколько продвинувшаяся в изучении немецкого языка (отнюдь не благодаря Зорге, а из-за необходимости общения с профессором Юнкером, вообще не говорившим по-японски), попыталась одолеть и ее. Отношение Гитлера к евреям, множество из которых, как прекрасно знала Ханако, были выдающимися деятелями искусства, но которых автор книги называл «грязными», возмутило ее, и она, по своему обыкновению, спросила мнение Зорге. Ответ ее несколько удивил. Зорге, конечно, не думал, что евреи нечисты. Но заодно он признался, что любит черноглазых, очень красивых и слегка меланхоличных еврейских девушек. А еще — что Гитлер и Муссолини — маленькие, недостойные люди. На вопрос Ханако, кто же, в таком случае, большой человек, Зорге ответил четко: Сталин.

Продолжая практиковаться в немецком языке, Ханако однажды решила перепечатать на машинке Зорге текст песни, заданной ей Юнкером. Рихард помог ей правильно настроить аппарат и спросил, не хотела ли бы она помочь ему в работе. Зорге требовалось много печатать по-английски, но этот язык Ханако знала хуже немецкого. Тем не менее желание помогать Рихарду, который вообще редко о чем-то просил, захватило Ханако, и она принялась два раза в неделю ходить на занятия английским языком в христианскую церковь рядом с ее домом и читать учебник.