Дружба с привилегиями

– Нет, от Миллера. Если он будет поить тебя кофе, я пойду с тобой. Пусть и мне кофе купит!

Я усмехнулась. Телефон снова загудел. Круз посмотрел на меня, и я кивнула.

Он щелкнул по последнему сообщению и хмыкнул.

– Зик предлагает вместе пообедать перед отъездом.

Я потянулась и сунула ногу между его ногами.

Он поднял голову, прижался губами к моим губам, и нас охватил жар желания.

Я обожала это мгновение. Каждый раз меня как будто накрывало теплым одеялом блаженства. И это было лишь начало.

– О господи, у них на уме один секс! Между прочим, мы тоже здесь, – простонал с соседней кровати Этуотер.

И тут же с пола, где лежал Баркли, послышалось чертыхание.

– Э-э, у меня тут ситуация… Круз, без обид! Мара, отвернись, а я метнусь в ванную.

Рука Круза напряглась, а грудь заходила ходуном от смеха. Я нахмурилась и еще теснее прижалась к нему.

– С бодрым стояком! – секунду спустя радостно заржал Этуотер.

Глава пятьдесят третья

Мара

Прошло чуть больше недели, и я сильно нервничала.

Живот крутило, но я должна была это сделать. В выходные состоялась практика, и сегодня у нас была презентация усвоенного материала. Уэйд только что закончил выступление, и теперь была моя очередь.

Ассистентка посмотрела на меня.

– Мара?

Я встала и, направляясь к кафедре, одернула рубашку.

Я ненавидела выступать. Ненавидела сам принудительный формат. Необходимость использовать визуальные средства. Ненавидела все в целом – возможно, потому, что отключалась, если выступающий не разбирался в теме, просто заучил ради оценки или что-то такое состряпал сам, исходя из собственных представлений о том, что хотел бы услышать профессор.

Возможно, это гвоздем засело у меня в голове, потому что я вообще не готовилась к презентации. Профессор сидела среди студентов, а ассистентка внимательно смотрела на меня.

Я встала перед кафедрой и показала фотографию мамы.

По аудитории пробежал шепоток. Несколько человек достали телефоны – наверняка искали пост о ней, который мы потребовали удалить на следующий день после публикации.

– Это моя мать, – я указала на фотографию и, посмотрев на ассистентку, обвела глазами аудиторию. – В начале этого семестра меня спросили, считаю ли я себя достаточно зрелой для данного спецкурса. Он рассчитан на старшекурсников, а раз я учусь на первом курсе, то ассистент профессора считала, что я к нему не готова.

Ассистентка прищурила глаза, а профессор резко вскинула голову, глядя на нее.

– Правда в том, что к этому спецкурсу я готовилась всю свою жизнь. У моей матери диагностировано истерическое расстройство личности, а недавно к этому добавилась еще пара диагнозов. Когда именно я поняла, что моя мать – другая, не могу сказать. Думаю, я знала это всегда. Мы здесь изучали расстройство этого типа. Вам известны критерии «Диагностического и статистического руководства по психическим расстройствам»[12], но цель этой презентации не в том, чтобы рассказать вам о моей матери или о моем детстве. Я должна рассказать о том, что узнала на практическом занятии. А узнала я следующее: я могла бы сделать презентацию еще до практики. Мне не нужно было посещать медучреждение, потому что я полжизни их посещаю. Я устала от этого. Я навещала маму. Иногда с отцом. Иногда с социальным работником. Иногда с сотрудником службы опеки. Я изучила эту тему вдоль и поперек.

Я могу описать симптоматику хронической депрессии и тревожности, пограничного расстройства, шизофрении и еще много чего. Я знаю симптомы. Я их видела. Задача презентации не в этом. Предполагается, что я встану здесь и скажу, что люди, страдающие психическими заболеваниями, – прежде всего люди, и это так и есть. Обратись я к специалисту, сама как пить дать уйду с диагнозом. Тревожное расстройство мне гарантировано. При таком диагнозе, как у моей матери, я имею серьезные проблемы с доверием. Я живу в постоянном ожидании «сюрприза». Когда звонит отец, я готовлюсь к очередному кризису, потому что при такой матери конец света наступает каждый день. Я приучила себя думать, что это не так. Что мир не ведет на нее охоту. Что взглянувшая на нее соседка не замышляет украсть у нее деньги, мужа или дочь. Что у нее нет рака, хотя она изо дня в день твердит, что он у нее есть.

Поступив в колледж, я надеялась получить перерыв. И я его получила. Но я узнала кое-что еще. Что у меня могут быть друзья, что они могут знать про мою мать и не станут меня осуждать. Или смотреть на меня свысока из-за того, что она моя мать. Или смотреть свысока на нее, потому что, как бы там ни было, она – моя мать. – Голос у меня дрогнул, но только один раз. – Это заболевание или расстройство лишило меня матери. А ее лишило дочери. Пусть у меня нет отношений с мамой, по крайней мере, сейчас, но я люблю ее. И, возможно, именно об этом я должна сказать в своей презентации. Каким бы ни был диагноз, какими бы ни были симптомы, какой бы изматывающей и тяжелой ни была жизнь, речь идет о человеке.