Дружба великая и трогательная. Странички из жизни Карла Маркса и Фридриха Энгельса

– «Обращение капитала». Второй вариант. Смотри, Элеонора, еще одно «Обращение капитала» – третий вариант! Вот еще…

Четыре варианта рукописи для второго тома. Который из них избрал бы Маркс?

Энгельс проверяет номера страниц. В каждом варианте их больше тысячи.

– Генерал, я почти ничего не могу разобрать, – Тусси огорченно смотрит на верхнюю страничку одной из рукописей.

– Да, придется все переписывать.

– Переписать тысячи страниц?

– Конечно. Иначе в типографии откажутся набирать.

– Но это страшно трудно!

– Ты же сама говорила, что Мавр рассчитывал на меня. И не забывай – твой отец завещал нам все это. – Он показал рукой на рукописи, папки, письма, тетради.

Но Энгельс занялся ими только через полгода. Тяжелая болезнь лишила его сил, приковала к постели.

•

…Смеркается. Энгельс, отложив перо, вытягивает правую руку перед собой, медленно шевеля затекшими пальцами. Который час? Ого, девятый!

Он работает с самого утра, а переписал немного. Опять болят глаза. Прилечь бы… Но нет, распускаться нельзя.

Он снова склоняется над рукописью.

Приглашенный врач, внимательно выслушав его, сердито пожимает плечами:

– Не понимаю! Ведь я предупреждал: вам вообще нельзя сейчас работать. Не забывайте, что вы уже не молоды.

Да, ему уже шестьдесят три года. Кто знает, сколько он еще проживет! Доктор, прощаясь, требует:

– Не вздумайте садиться за стол. Тогда вам уже никто не поможет.

Не работать? А рукописи? Что будет с ними, если его не станет? Только он один может разобрать почерк Маркса. Сотни сокращений в словах, десятки недописанных фраз на каждой странице! Кто поймет их, кто, кроме него, восстановит первоначальную мысль друга?

Вскоре в кабинете появляется молодой человек. На диване, придвинутом к столу, лежит Энгельс. В руках у него странички из рукописи Маркса, по которым он диктует приглашенному переписчику. Диктует с десяти часов утра до пяти вечера, диктует, превозмогая боль, диктует изо дня в день, из месяца в месяц.

Переписчик каждый день уходит в начале шестого.

Едва закрывается за ним дверь, как Энгельс с трудом поднимается и идет к столу. Он перечитывает написанное, сверяет с рукописью.

На полях одной из страниц пометка Маркса… Да, здесь нужна цитата. Откуда Маркс хотел ее взять? Одна за другой просматриваются книги, листаются пожелтевшие старые газеты. Наконец он отбирает несколько подходящих. Которую имел в виду Маркс? В пометке об этом ни слова. Энгельс тщательно изучает отобранное. Долго длится раздумье, прежде чем принимается решение. Да, пожалуй, этот отрывок – лучшее подтверждение мысли друга. Энгельс делает в рукопись вставку.

Второй том «Капитала». Если бы кто-нибудь знал, как хочется Энгельсу скорее подготовить его! Жаль, что пришлось потерять столько времени из-за болезни!..

Но он не отступает. Через два года после смерти Маркса в один из февральских дней 1885 года Энгельс тщательно упаковывает объемистый пакет. Потом сверху надписывает: «Г. Гамбург. Издателю Отто Мейснеру». Последние главы второго тома уходят в набор.

Назавтра Энгельс снова за столом, и снова перед ним странички, испещренные труднейшим почерком Маркса. Это часть рукописи третьего тома «Капитала», которую Маркс успел подготовить. Кроме нее, здесь множество отдельных выписок, заметок, выдержек из различных книг, тоже, видимо, подготовленных Марксом для этого тома. Мавр не успел их обработать. Но без них он не считал бы книгу законченной.

Как быть? Сначала завершить работу? Но если он не успеет? Тогда и та, подготовленная Мавром, часть останется нерасшифрованной. Нет, сначала он займется перепиской.

– Послушай, Фридрих, тебе пора немного отдохнуть…

Старые товарищи – Шорлеммер, Лесснер, – бывающие у него почти каждый день, видят, как сдал он за это время.

– Отдохнуть? А рукописи Мавра?

Голые черные ветви деревьев покрываются почками. Зеленая крона уже раскинулась над помолодевшим стволом. Груда переписанного заметно выросла. Лишь на короткие часы Энгельс позволяет себе отвлечься.

Снова деревья за окном стоят оголенные, растеряв пожелтевший убор. Проходит еще год. Продиктована и уложена в стопку последняя из 1870 страниц с материалами третьего тома «Капитала».

Вот теперь начнется настоящая работа. Но с души словно спала тяжесть. Если отныне что-нибудь и случится с ним, то Элеонора с помощью товарищей сумеет издать подготовленную Марксом часть «Капитала». А это больше тысячи страниц.

Остается почти столько же черновых набросков, без которых книга будет неполной. Как тщательно приходится продумывать каждое слово Маркса, приводя его разрозненные записи в систему! Энгельс подносит к глазам один из листков, пробегает строки и уже не может оторваться. Словно Карл вновь говорит с ним…

Однако сегодня еще надо ответить старому соратнику Беккеру. Он начинает письмо, а мысль невольно возвращается к только что прочитанному: