Дружба великая и трогательная. Странички из жизни Карла Маркса и Фридриха Энгельса

«Прилагаю письмо от Тусси: ее упрек, что я несправедлив к Л[иссагарэ], неоснователен. Я требую от него только того, чтобы он вместо фраз представил доказательства, что он лучше своей репутации и что люди имеют какое-либо право полагаться на него… Отвечу (Тусси) лишь после того, как посоветуюсь с тобою…»

Энгельс взволнованно ходит по комнате. Что посоветовать?

Многое, наверное, дал бы Маркс за то, чтобы уберечь Тусси от горя и разочарования.

Энгельс уверен: никто, даже враги Маркса не могут сказать плохого слова о его детях. Они никогда не совершили ни одного поступка, который хотя бы косвенно мог бросить тень на его честь. Отец, знаменитый ученый и политический деятель, для них – добродушный, терпеливый, отзывчивый друг. Но умеют ли они дорожить его спокойствием и здоровьем? Он, Энгельс, не раз исподволь старался научить их этому.

•

Знакомая маленькая ладонь ложится поверх странички рукописи, преграждая путь перу. Маркс внимательно рассматривает препятствие, затем подбирается к нему пером, чтобы уколоть. Ладонь отскакивает, но тут же снова ложится на прежнее место.

– Ну, еще часок!

Женни-младшая обнимает отца:

– Мавр, тебе пора идти на воздух. Вставай, вставай.

– Ну, чуточку!

– Иди, а то Генералу напишу! Он мне велел, чтобы я следила, я и слежу!

Женни лукаво смотрит на покорно поднимающегося из кресла отца.

•

…На улице моросит мелкий дождь. Из окна кабинета Лаура наблюдает за редкими прохожими. Маркс, собирающий у себя на письменном столе какие-то бумаги, несколько раз подряд чихает.

– Мавр, ты напрасно собираешься. Ни на какое заседание ты не пойдешь.

– Но, Лаура, мое присутствие необходимо.

– А если ты свалишься надолго, разве будет лучше? – приходит на помощь сестре Женни.

– Но не могу же я пропускать заседания совета!

– Хорошо! Сегодня же мы напишем обо всем Генералу. Пусть знает, какой ты.

Да-а, Генерал, конечно, авторитет. Маркс отлично знает, как считаются девушки с мнением своего «Ангельса».

Очень хочется, чтобы Энгельс хотя бы ради них жил рядом, в Лондоне, – эта мысль не раз приходит Марксу в долгие годы разлуки. «Если бы Энгельс мог быть вместе с нами», – часто вздыхает и жена Маркса.

…Сегодня Маркс не может работать: болит рука. Он ложится на диван, встает, ходит по кабинету. Боль не утихает…

Доктор Аллен, закончив операцию, уходит, предписав больному полный покой в течение нескольких дней. Женни поправляет подушку под головой задремавшего Маркса и тихо, стараясь не шуметь, идет к двери. Ее останавливает голос мужа:

– Женни, напиши, пожалуйста, Фреду, что у меня все в порядке.

– Хорошо. Спи, родной.

«Все в порядке». Стоит ему подняться с постели, и все пойдет по-старому. Если бы Энгельс приехал!

Написать? Ну что ж, она напишет:

«17 января 1870 г.

Дорогой господин Энгельс!

…После произведенного глубокого надреза больной сразу почувствовал облегчение… и через несколько дней, надо надеяться, выздоровеет. Теперь, однако, я должна выступить с целым рядом формальных жалоб на него… Он был нездоров, беспрерывно кашлял и вместо того, чтобы принять меры к поправлению своего здоровья, стал с пылом и жаром изучать русский язык, стал мало выходить, нерегулярно питаться… Как часто в течение последних лет мечтала я, дорогой господин Энгельс, о вашем переселении сюда!! Многое сложилось бы иначе. Надеюсь, что это последнее испытание послужит ему предостережением. Прошу вас, дорогой господин Энгельс, не делайте ему в ваших письмах никаких замечаний на этот счет. Он в настоящий момент легко приходит в раздражение и будет очень сердиться на меня. Но для меня было таким облегчением высказать вам то, что у меня наболело…»

•

Письма Женни! Каждое из них радует Энгельса. Он вспоминает ее, жизнерадостную и неунывающую, в комнатках на Дин-стрит, среди голых стен, в единственном платье, не сданном в ломбард…