Дружинник

– Дай Бог, чтоб всё случилось так, как ты планируешь и чтоб парень не вышел из-под контроля. Поначалу я тоже скептически относился к его способностям: энергетическая школа слаба, не думал я, что он один из этих уникумов. Насколько мне известно, в мире сейчас лишь двое таких. А ещё меня беспокоит, как Гришка посмотрим на это. Он же глава рода как-никак.

– После того, что произошло, он по струнке будет ходить, – махнула рукой боярыня. – А если нет, Михаил решит эту проблему, – в голосе Ольги Павловны послышались железные нотки.

Прокопий Иванович покачал головой:

– Тяжело мне от тебя слышать такие слова.

– А мне тяжело их произносить, но есть репутация рода, и когда мы добьёмся независимости, она станет ещё важнее. Я всегда считала, что на роль главы гораздо больше подходит Алёша. Он более смышлёный.

– Может быть, но ему ещё только пятнадцать.

– Через два года он сможет вступить в должность. Когда Аристарх подал мне эту идею, я тоже долго не могла её принять. Но время идёт, и Григорий показывает себя не с лучшей стороны. Или он возьмётся за ум или...

Ольга Павловна не договорила, но это и не требовалось. Прокопий Иванович понимающе закивал.

– Так что Михаила надо продолжать обрабатывать, – сказала боярыня. – Подключу нашего человека.

***

Я приехал домой уставший. Сильно хотелось спать. Таня по-прежнему была без сознания, не смотря на то, что уже прошло три часа. Позвонил врачевателю.

Он приехал довольно быстро. Послушал сердце, проверил дыхание и зрачки, и снова заявил, что состояние девушки стабильное и опасаться нечего. Из-за большой нагрузки ресурсы организма иссякли, и он перешёл на экономичный режим – обычная защитная реакция. Теперь оставалось только ждать, пока силы восстановятся. Врачеватель успокоил меня, заверив, что к смерти такое приводит редко, и данный случай не похож на сложный. Все показатели в норме, и девушка должна очнуться в ближайшее время.

– Впрочем, если вам будет спокойнее, я устрою Татьяну в лечебницу, – сказал он. – Да, это стоит денег, но она будет находиться под круглосуточным наблюдением персонала.

Подумав, я отказался, решив, что лично присмотрю за ней. За вызовы доктора и лечение Катрин и так придётся отвалить значительную сумму, а сбережения мои подходили к концу.

Я расспросил насчёт Катрин. С ней оказалось всё гораздо хуже.

– Мозг человеческий – штука сложная, – ещё раз повторил врачеватель, – а он сильно повреждён, целостность тканей нарушена, произошло кровоизлияние. К сожалению, не могу гарантировать скорейшее выздоровление. Но не отчаивайтесь: я знаю случаи, когда люди выживали с более тяжёлыми травмами. Мы делаем всё возможное. Завтра раны уже будут залечены. Но сами понимаете... – развёл он руками.

– Значит, она может провести в таком состоянии всю оставшуюся жизнь?

– Этот вариант нельзя исключать, – серьёзно произнёс врачеватель, – но повторяю, надежда есть.

Когда доктор ушел, я отправился в кабинет и завалился на диван прямо в одежде. Не хотел оставлять Таню, но надо было поспать, так что я приказал Гавриле организовать дежурство, пока отдыхаю.

Шёл седьмой час, начало светать. Думал поспать хотя бы часов пять, но даже это оказалось не суждено. В десять меня разбудил Гаврила, сообщил, что явился Дмитрий Филиппович.

Я едва успел подняться, накинуть сюртук и сесть за стол, когда в комнату вошли двое. Вместе с Дмитрием Филипповичем был мужчина лет сорока пяти с тяжёлым лицом землистого цвета, квадратным подбородком и проседью в волосах.

Я догадывался, что глава рода приедет разбираться с ситуацией лично, но не думал, что это случится так скоро. Наверное, летел самолётом. Другого я видел впервые, но он мне сразу не понравился: нехорошие предчувствия вызывал.

Дмитрий Филиппович и этот второй вошли и по хозяйски, не спрашивая разрешения, расположились на диване и кресле.

– Кажется, наш разговор остался незаконченным, – произнёс Дмитрий Филиппович. – Пришло время расставить всё по местам.

– Пожалуй, так, – согласился я, – расставим все точки на ё и чем скорее, тем лучше.

– Странно получается, – Дмитрий говорил спокойно и размеренно, в голосе не осталось и следа былого гнева, но всё же от слов его веяло угрозой, – мы тебя приняли в семью, дали кров, защиту, оказали величайшие честь и доверие, а что в замен? Я думал, что ты взялся за ум, что ты больше не тот Михаил Барятинский, которого род выгнал за его никчёмность. Мой покойный брат убеждал меня, что ты изменился и будешь служить нам верой и правдой. Неужели мы все ошиблись? Теперь я хорошо понимаю, почему Барятинские отказались терпеть тебя в своём доме, и после вчерашнего разговора склоняюсь к тому же: ты не достоин носить нашу фамилию.