Дружинник

– Некоторые члены семьи желают, чтобы ты заплатил штраф за причинение вреда здоровью, но я считаю, что это излишне и не стану предъявлять тебе иск. Однако у Воротынских, чей отпрыск так же пострадал в драке, всё ещё имеются к тебе вопросы, и тут я бессильна.

– Что ж, и на том спасибо. С ними как-нибудь сам разберусь.

– Очень на это надеюсь и постараюсь помочь, чем смогу. Знаешь, я всё раздумываю о твоей силе. На поле боя ты хорошо себя показал, но там ты был не один. Теперь – драка в ресторане. Три человека чуть не погибли от твоей руки: трое сильных, пусть и не высокой ступени. Ты – весьма способен. Много сможешь достичь благодаря своему таланту.

– Или нажить кучу проблем, – усмехнулся я.

– Разумеется, без чуткого руководства вначале пути легко наделать ошибок. Но всё равно такой талант должен быть оценен по достоинству.

– И род оценил его, приняв меня к себе.

– И отослал тебя прочь, приставив надзирателей?

– Это ради моей безопасности, – ответил я, начиная догадываться, к чему идёт разговор.

– Зная Дмитрия, я бы сказала, что он просто боится. Ему нужна твоя сила, но твоё участие в делах семьи не нужно. В конце концов, в планах не было принимать тебя, так ведь? Дмитрий ясно об этом сообщил, указав тебе твоё место при всех. И это после того, что тебе довелось пережить, после предательства собственной семьи!

«Чёрт, а ведь на больную мозоль давит, – усмехнулся я про себя, – знает, на чём играть. Что ж, подыграем, посмотрит, что предложат». С одной стороны следовало дать понять, что я не побегу к ним сломя голову, стоит только пальцем поманить, и задёшево не продамся, с другой стороны – не сжигать мосты, особенно сейчас, после моей размолвки с главой рода.

– Что верно, то верно, – грустно улыбнулся я. – После семнадцати лет в боярском доме, приходится привыкать к новой роли. Но в данных обстоятельствах это не так уж плохо. Птахины вспомнили обо мне, и я должен быть им благодарен.

– Да, твой род кое-что сделал для тебя. Это несомненно, – согласилась Ольга Павловна, – но боюсь, твои навыки слишком необычны, чтобы Птахины воспринимали тебя, как своего.

– Моя сила действительно необычна, и с последствиями этого мне придётся смириться, – пожал я плечами и вежливо улыбнулся. – Но жизнь всегда может повернуться самым непредсказуемым образом.

Ольга Павловна выразила надежду, что это не последний наш разговор, и на этом мы расстались. Перед уходом она вернула артефакты, которые находились на перезарядке, и забрать которые у меня до сего дня времени не было.

Слова Ольги Павловны выбили меня из колеи. Я готовился к скандалу, ссоре, обвинениям. А тут оказывается, что меня желают переманить на свою сторону. Вот только чем именно? Что они могут предложить? Сейчас эта тема была особенно актуальной. От главы рода я ожидал любой реакции вплоть до очередного изгнания.

***

Прокопий Иванович спустился в гостиную. Ольга Павловна сидела, откинувшись на диван и закинув ногу на ногу. Чашка чая опустела.

– Вы слышали наш разговор? – спросила боярыня. – Что скажете?

Пожилой артефактор устало опустил в кресло свою сгорбленную фигуру.

– Мальчик не уверен, с кем хочет быть. Держится за своих благодетелей – это понятно, но пока он многое не понимает. Он ищет знания о своих способностях, желает разобраться в себе. Мы с ним немного общались по этому поводу. Думаю, если с ним продолжить работать, результат будет.

– Должен быть, – сказала Ольга Павловна. – Если всё так, как вы утверждаете, при правильной тренировке он достигнет многого. У нас погибли двое, и нам нужны сильные воины, если хотим объявить о своей независимости. Барятинские и так лезут с претензиями, и ещё неизвестно, как Птахины отреагируют. Я уж не говорю, что нужно кого-то отправить, если начнётся война. И кто останется? Мы с вами?

– Но что ты хочешь ему предложить? Не забывай, что мы имеем дело с отпрыском Барятинских. Слухи о нём ходили не лестные, сама же знаешь. Нам и одного сумасброда хватает в семье. А этот ещё и силой наделён такой, что не приведи Господь, – Прокопий Иванович понизил голос. – Если желаешь знать моё мнение, то лучше будет, если его кто-нибудь устранит. Сам я грех на душу брать не желаю, но если это случится, всем станет спокойнее.

– Я знаю, что говорили про Михаила Барятинского, но вижу совсем другого человека. Слухи, как и легенды: истины в них мало. Я подумаю, что ему предложить. Когда вернём наши заводы, возможностей будет больше. Но знаете, что дороже любых материальных благ? Семья! Мальчик должен почувствовать, что у него есть друзья в этом мире. Подумайте сами: его предали близкие, и все вокруг пытаются либо убить, либо использовать его – он это видит. Так вот пусть он поймёт, что мы готовы стать ему новой семьёй! Обвенчаем его либо с Марией, либо с Ксенией. Лет через пять можно женить. Убедим, что в отличие от старшей ветви, не собираемся ложиться под Барятинских. Дадим в управление какую-нибудь лавку для начала.

Прокопий Иванович усмехнулся и покачал головой: