Друзья

— Ты спятил? — спросила девушка. — Мне еще не хватало только этого. Чтобы тетя Ирма выкинула меня на улицу. И так уже скандала не избежать. Я обещала ей вернуться не позже полуночи. Пойдем, Бела.

Они двинулись дальше. Пройдя несколько шагов, Земак спросил:

— Анико, почему ты не веришь, что я тебя люблю?

— Верю, — сказала девушка и засмеялась. — Знаешь, что сказала мне недавно Ирен?

— Ауэрбах?

— Ну да. Она часто ходит к тете Ирме. Потрясная женщина. Я ей чертовски завидую.

— Так что же она сказала?

— Вообще-то она постоянно меня предостерегает. «Анико, будь осторожна, не влипни в историю. Всем парням нужно только одно. Не верь, если кто-то будет говорить тебе о любви. Вся любовь кончится, как только он с тобой переспит». Ирен ужасно умная. Я многому у нее научилась. Да, а вчера она мне и говорит: «Анико, ты очень красивая девушка. Сейчас у тебя самый опасный возраст. Ты должна решить, кем собираешься стать: куртизанкой или добропорядочной женой, матерью семейства. Если хочешь сохранить порядочность и выйти замуж, не торопись. При твоей красоте можно найти хорошую партию, только надо взяться за это дело с умом. Но ты вполне можешь стать и куртизанкой. С твоими данными успех тебе обеспечен. Однако в этом деле, радость моя, надо знать себе цену. Не уподобляйся тем гулящим, которые за сотенную ложатся с кем попало и постоянно лечатся от сифилиса. Но мой тебе совет: оставайся лучше порядочной девушкой».

Бела Земак остановился, резко повернул девушку к себе:

— Это ты мне к чему рассказала?

— Потому что и ты думаешь только о том, чтобы переспать со мной.

— Ты уверена?

Анико кивнула, отвернулась, и они пошли дальше.

— Ты мне нравишься, — сказала она после паузы. — Ты славный парень, но я пока не хочу с тобой спать. — Она поддела ногой камушек, лежащий под фонарем. А когда снова заговорила, в голосе ее звучала горечь: — У меня никого нет, Бела. Ты понимаешь? Никого. Ни отца, ни матери, ни брата. За меня некому вступиться. Я боюсь. Если меня соблазнят, кому я буду нужна? Кто меня пожалеет? С тех пор как за мной начали увиваться парни, я часто задумывалась об этом. Моя мать тоже, наверно, была такой же одинокой. А потом с кем-то переспала, и появилась я. Вероятно, она этого не хотела, потому и бросила меня. Иногда просто выть хочется, так я тоскую по матери. Хоть бы разок увидеть ее! Какой бы она ни была скверной, я бы наверняка простила ее.

— А может, возненавидела бы навсегда, — тихо промолвил Земак. — Я тебя понимаю, поверь мне, и не собираюсь ни к чему принуждать. Мне не нужно, чтобы ты спала со мной против своей воли. Я подожду, пока ты меня получше узнаешь. Пока у тебя самой не появится желание.

Дальше они шли молча. Вдали, в самом конце ночной улицы раздавался только звук их шагов. Они уже приближались к дому Баллы, когда Земак спросил:

— Анико, ты действительно недолюбливаешь Миклоша Залу?

— Терпеть не могу.

— Почему?

— Потому что он негодяй.

— Но ведь ты совершенно не знаешь его.

— Знаю. Мне о нем все известно.

— От кого?

— Не все ли равно? Его все ненавидят.

— Ну, только не я, — сказал Земак. — Поверь мне, он очень порядочный человек.

— Не могу поверить. И хватит об этом. Меня совершенно не интересует твой Зала.

— Странная ты какая-то, Анико. Почему ты мне не веришь?

Девушка пожала плечами и остановилась у ворот.

— Спасибо, что проводил. — Она подставила губы для поцелуя.

Миклош не раз замечал, что Анико избегает его. Однажды, в первых числах января, у нее сломался станок. Миклош Зала как раз находился в цехе.

— Что случилось? — спросил он, подойдя к девушке.

— Откуда я знаю? — бросила она через плечо. — Я же не механик.

Миклош смерил девушку взглядом и молча принялся искать поломку в станке. Довольно быстро ему удалось обнаружить лопнувший штифт.

— Ничего страшного, — сказал он, вытирая ветошью руки, запачканные машинным маслом. — Тут работы от силы на полчаса. Сейчас пришлю механика.

Анико, прислонившись к станку, хмуро и неприязненно глядела на Залу.

— Скажите, Анико, — мягко спросил он, приблизившись, — почему вы меня ненавидите?

Вопрос застал девушку врасплох. Она прикусила нижнюю губу, а потом буркнула:

— Оставьте меня в покое.

— Никто вас не собирается трогать, — сказал Миклош и отправился к себе в кабинет.

Он распорядился вызвать в прядильный цех Земака и занялся текущими делами.

За последние недели частенько стал засоряться сток в женском туалете и несколько раз вода едва не затопляла цех. При этом ни в умывальной, ни в душевой ничего подобного не случалось. Водопроводчикам стоило немалых трудов найти места закупорки и прочистить трубы. Миклош не придал особого значения этим случаям. Такое бывает всюду, где работают женщины: бросают в унитаз вату и всякие тряпки, которые и закупоривают трубы.