Друзья и недруги. Том 2

– Какой есть, Эллен. Странный так странный. Не то чтобы я вел себя с ним как ровня, но позволял себе иметь собственное суждение и желал оставаться свободным в этом праве.

Он повернулся на не пострадавший от медвежьих когтей бок, приподнялся, опираясь на локоть, и с усмешкой посмотрел на Эллен. Опасаясь, что в разговоре он вернется к ее чувствам, она поспешно спросила сама:

– Если ты не любил жену, то почему женился?

Его лицо помрачнело, стало очень печальным, и, чуть слышно вздохнув, он ответил:

– Так было надо, Эллен.

– Кому?

Он дернул плечом и сказал:

– Ей, конечно. Кому же еще?

Его лицо стало замкнутым, в глазах проступила суровость, и Эллен спросила о другом, чтобы отвлечь его от печали, связанной с умершей женой:

– Брак сэра Гая и леди Беатрис не был удачным?

Уловка удалась. Джеффри очнулся, замкнутость в его лице сменилась легким удивлением.

– Как он мог быть удачным, если сэр Гай никого не хотел в жены, кроме леди Марианны?

– Тогда почему он женился на леди Беатрис?

– Ему же надо было на ком-то жениться, раз уж с леди Марианной его постигла неудача. Вот он и выбрал леди Беатрис. Из каких соображений именно ее, не знаю, да это и не важно. Стань его женой любая другая девица, он относился бы к ней точно так же, как к леди Беатрис: внешне учтиво, но в душе безразлично. Правда, ей, бедняжке, особенно не повезло, – протяжно вздохнул Джеффри. – Надо же ей было угодить в заложницы к леди Марианне, да еще и признаться в беременности, ничего прежде не сказав сэру Гаю! Она сильно сглупила, но кто бы, окажись в той ситуации, поступил иначе?

– Леди Марианна, – усмехнулась Эллен.

Джеффри усмехнулся в ответ и согласно покачал головой:

– Да, она-то ни словом бы не обмолвилась, понимая, чем это обернется для ее мужа! Сэр Гай не простил леди Беатрис тот день. Дело даже не в том, что он был вынужден уступить леди Марианне, освободив графа Роберта и Маленького Джона в обмен на леди Беатрис. Сэр Гай тогда впервые увидел их вместе – леди Марианну и графа Роберта. Ох, как он смотрел на них! Так и впился глазами. А они никого не замечали, кроме друг друга, тем более сэра Гая. И лица у них были такие… – Джеффри помолчал, пытаясь подыскать нужные слова, но так и не нашел. – Да, их связывала очень сильная любовь. Одно дело знать об этом, совсем другое – видеть собственными глазами. На жену сэр Гай даже не обернулся. Она лежала в обмороке на руках брата, я смывал с ее шеи кровь, чтобы сэр Брайан убедился, что леди Марианна не причинила его сестре никакого вреда. Но ему было все равно, что она порезала ножом собственную ладонь, а не шею леди Беатрис. С того дня он крепко невзлюбил леди Марианну, а когда леди Беатрис умерла, попросту возненавидел.

– Отчего она умерла? – спросила Эллен.

– Зачахла, – ответил Джеффри и, поймав удивленный взгляд Эллен, невесело улыбнулся. – Именно так она и умерла. У нее открылась чахотка, начала идти горлом кровь, и она истаяла прямо на глазах. Она же выходила замуж за сэра Гая, будучи влюбленной в него по уши. Семейная жизнь ей представлялась сплошным безоблачным счастьем, и она никак не могла понять, почему сэр Гай относится к ней так холодно, если сам же просил ее руки. После той истории в Руффорде, наверное, что-то поняла. А если и нет, для нее это все равно ничего не меняло. Даже рождение сына не поколебало враждебности, которую сэр Гай испытывал к ней. Пока она носила ребенка, он еще принуждал себя относиться к ней если не ласково, то терпимо. А после родов и в постель к ней ложился через силу, только чтобы зачать дитя. Когда она за год так и не понесла, он вообще перестал с ней спать. Не разговаривал, не замечал, если она пыталась заговорить, делал вид, что не слышит. На поминальной службе по ней он даже молился с явным облегчением.

Эллен вспомнила разговор с Гисборном, который Джеффри вел в бреду.

– Это ты убеждал его быть с ней поласковее?

Он бросил на нее быстрый и острый взгляд, но не стал спрашивать, сама она догадалась или узнала от кого-нибудь.

– Да, – просто ответил он. – Она не придумала ничего удачнее, чем однажды выплакать мне свое горе. Лучше бы брата взяла в утешители! Сэр Гай слушал меня, приходил в ярость, даже как-то дал мне пощечину, но все-таки шел к ней, проявлял участие, расспрашивал, как она себя чувствует. Она прямо-таки расцветала, не замечая, что он чуть ли не дрожит от нетерпения уйти прочь. Ей хватало и такой малости. Но стоило ей родить, как разговаривать с ним о леди Беатрис стало бесполезно и крайне опасно… А почему ты вообще завела разговор о леди Беатрис?

– Так, просто к слову пришлось, – ответила Эллен, не говоря о том, что в этой истории ее интересовала не столько судьба брака Гисборна – в общих чертах она была и так всем известна, – а заступничество Джеффри за леди Беатрис.

– К слову! – недоверчиво повторил Джеффри. – Что-то я не помню ни одного слова из сказанных сегодня, которое могло навести тебя на вопросы о ней.

– Мы говорили о браках – твоем, моем, вот мне и пришло в голову спросить тебя о леди Беатрис, – нашла объяснение Эллен, показавшееся ей логичным.