Друзья и недруги. Том 2

– Удивительно, правда? Ведь убивать так легко! Ты, например, сколько людей за свою жизнь убила? Ни одного человека, верно? А так просто рассуждаешь об этом, что в пору брать у тебя уроки способов умерщвления!

Эллен слегка опешила. Ей пришлось признать, что Джеффри прав: с ее языка слово «убить» слетало с непростительной легкостью. Он же по обескураженному виду Эллен угадал, что заставил ее смутиться, чем удовольствовался и больше не стал выговаривать ей.

– Когда понял, было поздно, – вздохнул Джеффри. – Самое гнусное предательство он уже совершил.

Она догадалась, что он имел в виду. Но ведь, кроме того, что Хьюберт выследил Марианну и узнал все о ней и Робине, после он совершил еще немало предательств, чуть не убил Робина, а вершиной его подлых дел была та самая засада у собора Святого Георгия. Ей было что возразить Джеффри, но Эллен вовремя вспомнила, что он никогда в ясном сознании ни словом не упоминал о том, что назвал самым гнусным предательством Хьюберта. Заговорить об этом значило бы забраться в заповедную часть души Джеффри, связанную с Марианной. Да и все равно они опять бы пошли по замкнутому кругу. Она помнила все его доводы: с вольным Шервудом, а значит и с Робином, он воевал, у собора Святого Георгия понадеялся на должную защиту Марианны. Нет, не стоит продолжать.

– Давай спать, – предложила Эллен и нарочито зевнула, – уже очень поздно.

Следующий день она посвятила уборке, прервавшись на то, чтобы покормить Джеффри, который окреп настолько, что не лежал, а сидел в постели, откинувшись на подушки. Его раны на боку наконец-то затянулись, и Эллен, утром придирчивым взглядом окинув дом, решила, что слишком запустила его, занимаясь лечением Джеффри и разговорами. Она выбила пыль из шкур, застилавших пол, вымыла сам пол, обтерла всю мебель. К вечеру дом засиял чистотой, зато Эллен почувствовала себя грязной с головы до ног.

– Я помоюсь, а потом перестелю тебе постель, – сказала она, доставая из сундука полотенце.

– Послушай, а как бы и мне вымыться? – оживился Джеффри. – Помнится, ты говорила, поблизости есть водопад?

Эллен посмотрела на него с большим сомнением. Вода в ручье была ледяной даже летом, а сейчас на дворе октябрь. День был теплый и солнечный, но к вечеру ощутимо похолодало. Если он будет мыться под водопадом, то может простудиться. Да и как она его туда доведет?

– Подставишь плечо, – сказал Джеффри, угадав ее сомнения, – а простудам я не подвержен.

– Все когда-нибудь случается в первый раз, – возразила Эллен: начинать лечение Джеффри заново ей не хотелось. – Нет, сделаем так: я нагрею воду, ты заберешься в лохань, и я помогу тебе вымыться, а после займусь собой.

– Ты думаешь, я помещусь в ней? – усомнился теперь уже Джеффри, посмотрев на лохань, которую Эллен, прилагая большие усилия, подтащила к очагу.

– Если постараешься, то поместишься, – сказала Эллен, переводя дыхание, и принялась наполнять котел водой, которую приносила из ручья.

Несколько ведер с холодной водой она поставила рядом с лоханью, и, когда в котле забурлила вода, наполнила ее до половины, смешав горячую воду с холодной.

– Тебе помочь забраться?

– Сам как-нибудь справлюсь, – ответил Джеффри, поднимаясь с постели. – А ты отвернись.

– Не ожидала подобной застенчивости! – рассмеялась Эллен, поворачиваясь к нему спиной. – Я ведь тебя перевязывала, сейчас буду мыть. Что, скажи на милость, нового и прежде невиданного мне откроется?

– Наверное, ничего, – согласился Джеффри, усаживаясь в лохань, где гулко вздохнул от удовольствия, окунувшись в теплую чистую воду, – но я не привык расхаживать нагишом перед женщиной, на которую хочу произвести благоприятное впечатление.

– Зачем тебе понадобилось производить на меня впечатление? – не сдержала улыбки Эллен.

– Ты то и дело ищешь во мне пороки, а я решил тебе понравиться, – ответил он и скомандовал: – Можешь поворачиваться.

Эллен начала с головы Джеффри, тщательно промыв его волосы, потом принялась тереть мыльной мочалкой тело. В лохани он действительно едва помещался, и то подтянув колени к подбородку. Смыв мыльную пену с его плеч и груди, она предложила ему отбросить стыдливость и выпрямиться в полный рост, чтобы она смогла окатить его чистой водой. Не споря с ней, он поднялся с самым невозмутимым видом, и на его лице не отразилось ни капли смущения. Лишь в серых глазах играла озорная улыбка. Он был выше ее на голову, и Эллен пришлось забраться на табурет, чтобы окатить водой Джеффри как следует, с чем она справилась, вымокнув при этом до нитки. Подав ему полотенце, Эллен перестелила постель, пока он вытирался, и скомандовала в свой черед:

– Ложись и отвернись, пока я буду мыться.

– И кто из нас застенчивый? – с веселой усмешкой спросил Джеффри, но сделал так, как она сказала.

Занимаясь мытьем, Эллен несколько раз оглянулась на Джеффри и, убедившись, что он лежит в неизменной позе спиной к ней, забыла о нем. Напомнил он о себе, когда она, облачившись в длинную ночную сорочку, сидела возле очага и сушила волосы.

– Мне можно наконец повернуться? Я устал лежать неподвижно.

– Да, конечно! – спохватилась Эллен.