Дубликат

Ахмед торопился, как только мог. Раскалив на огне металлические щипцы, найденные в баулах, он взялся за дело. Пациент настолько ослаб, что не мог даже кричать, когда раскалённое железо с шипением касалось кожи на лбу и висках. Фейсал едва удерживал несчастного на месте, который выгибался дугой и хрипел от ужасающей боли. Знахарь сделал всё от него зависящее, и теперь жизнь кочевника оставалась в руках Аллаха. После процедур, напоминающих жестокие пытки, Салима облили водой и закутали в плащ. Затем путники мгновенно уснули, вконец измученные событиями прошедшего дня.

Наутро Фейсал повёл знахаря к источнику воды, надёжно скрытому от посторонних глаз в лабиринтах горных галерей. Путники долго шли вдоль извилистого русла подземной реки, то спускаясь вниз по скользким каменным берегам, то карабкаясь вверх по наклонным тоннелям с неровными стенами.

У входа из-под сводов в грот проникал слабый свет, но здесь в тоннелях без факела было не обойтись. Наконец мужчины оказались перед узким проходом, над которым угрожающе свисала каменная глыба, будто застрявшая между отвесных стен подземного ущелья. Спустившись на нижний ярус по вертикальной шахте, мужчины оказались в пещере с давящими низкими сводами и низко свисающими колючими сталактитами ^[12]. Свет затухающего факела не достигал стен, отчего пещера казалась бескрайней.

Проводник подвёл Ахмеда к небольшому углублению в стене, расположенному чуть ниже уровня пола. Вниз под своды мог проползти только один человек, да и то лёжа на животе. Образованный сталактитами тесный проход не давал возможности развернуться и выбраться обратно, мешая встать в полный рост и вмещая от силы двоих человек в полусидячем положении.

Дрожащий свет факела проявлял на стене удивительный орнамент, над которым веками трудилась природа. В пляшущих языках пламени пол, стены и потолок пещеры играли всеми цветами радуги, и порода казалась прозрачной. Среди небольших сталактитов, густой бахромой свисающих с потолка, выделялся один крупный кристалл, нависший над выступающей вперёд плоской каменой ступенью.

На плите, отполированной почти до зеркального блеска, стояла глиняная двуручная полная доверху чаша, куда сталактит ронял редкие капли воды. Фейсал аккуратно наполнил флягу из чаши, стараясь не повредить сталагмиты ^[13]вокруг постамента, и поторопил спутника. В небольшой пещере оставаться долго было небезопасно, на двоих могло не хватить воздуха.

Выбравшись наверх, мужчины вернулись к застрявшему между жизнью и смертью бедуину. Из фляги напоили только раненого. Фейсал не позволил Ахмеду пить воду из источника и сам не стал, объяснив всё довольно странной историей. После попадания в чашу вода, стекающая со сталактита, приобретала особые свойства, и, как называл её проводник, становилась напитком долголетия. Очевидно, состав подземных вод менялся после прохождения через толщу породы.

Много десятков лет назад в сталактитовой пещере были высокие своды, а на дне — небольшой, но глубокий водоём. Постепенно впадина зарастала отложениями, сталактит разрастался, а потолок стремился сомкнуться с полом. Лишь ступень для чаши, творение рук человеческих, оставалась на своём месте, будто природные катаклизмы не имели к ней никакого отношения.

Фейсал не знал наверняка, откуда здесь взялся чудесный сосуд. Даже его дед-долгожитель, потомственный проводник, бывалый кочевник и весьма мудрый человек никак не мог объяснить чудо. Ходили слухи, что в давние времена в горные пещеры свои сокровища принесли жители старинного города Ирам, который давным-давно поглотила пустыня. Возможно, чаша принадлежала именно им — тонкостенный сосуд из светлой глины не походил на изделия местных ремесленников ни формой, ни материалом.

Гаруша слушал рассказ учителя, затаив дыхание. Когда речь зашла об источнике жизни, ученик машинально взял в руки чашу, стоявшую рядом с остывающим очагом, и принялся внимательно рассматривать её. Грааль не производил ровным счётом никакого впечатления, разве что казался удивительно лёгким. Поглаживая сосуд по слегка шершавым, словно бархатистым бокам, мальчик отметил, что поверхность будто бы нагревается от прикосновений. Когда Ахмед прервал повествование и потянулся за далла, чтобы налить очередную порцию кофе, мальчик спросил:

— Ты говоришь об этом граале, учитель? Неужели это та самая чаша из пещеры?

— Да. Салим специально привёз в Йезд сосуд и напиток долголетия, чтобы избавить меня от немощной старости. Ты же знаешь, я не болею, но за годы сильно одряхлел.

— Почему там, в пещере тебе не разрешили пить эту воду?

— Слушай и не перебивай, — раздражённо прервал юнца бедуин. — В молодости не хватает терпения и внимания. Но понять твое любопытство могу, мне тогда было почти столько же лет, как тебе сейчас.