Дубликат

Гарман был в смятении — он вовсе не хотел бродить по пустыне, опекая сына шейха и наслаждаясь обществом безобидных, но довольно скучных бедуинов. Проблема с мотоциклом казалась неразрешимой. Рассчитывать на помощь кочевников не приходилось: машина была слишком тяжёлой, чтобы таскать её волоком по пескам. Неисправный Мото Гуччи в пустыне оставался всего лишь грудой бесполезного металла. Зейна привела лекаря, немолодого худого бедуина в ажурной шапочке, с длинными руками и пронзительным взглядом заклинателя змей. Ощупав ногу Мансура, он растёр в миске несколько комков голубоватой глины, разорвал кусок ткани на полосы и велел принести несколько деревянных лопаток для помешивания угля. Закрепив ногу коллекционера между деревянными поверхностями, лекарь туго намотал на нее тряпки, смоченные в глиняном растворе, и велел высушить повязку. По мнению лекаря, уже через несколько дней на ногу можно будет наступать, но хромота исчезнет чуть позже. Тем временем юный чеканщик, которому перспектива блужданий с бедуинами категорически не нравилась, развил бурную деятельность по снятию бензобака с рамы. Ему удалось раздобыть у Язида щипцы и заострённый металлический прут. Используя кинжал и инструмент для чеканки, он принялся за дело.

Вернувшись в шатёр поздно вечером, Гарман застал грустного, лежащего в одиночестве Мансура, задумчиво рассматривающего небо через отверстие в потолке.

— Что ты делаешь с мотоциклом?

— Пытаюсь снять бак, — ответил юноша. — С одной стороны почти открутил гайку, правда, обратно она уже не встанет.

— Только всё переломаешь, — проворчал Мансур. — Нечего там уже ломать. Всё равно придётся бросить твой Мото Гуччи здесь.

— Мы его спрячем, и я потом сюда вернусь! — упорствовал огорчённый коллекционер. — Конечно. Через пару месяцев, — раздосадованный юноша не церемонился со спутником. — Ты как хочешь, но я попытаюсь сделать всё от меня зависящее, чтобы поставить твою бесценную железку на ход.

Утром Гарман вышел из шатра почти одновременно с Зейной. Она собиралась на пастбища — Мансура нужно было поить верблюжьим молоком дважды в день. Получив разрешение проводить девушку к озеру, юноша с интересом слушал её рассказы о кочевье. Небольшое селение было образовано родственными семьями. При редких остановках в оазисах и перекочёвках хамула ^[23], община из нескольких десятков человек, распределяла обязанности.

Одна группа мужчин патрулировала округу, другая занималась торговлей, перегоняя верблюдов и лошадей на близлежащие рынки, третья пасла коз и овец, присматривала за семьями. Путешественники стали гостями Язида, поскольку в его шатре оставалось много места. Кроме того, не во всех палатках присутствовали мужчины, чтобы достойно принять гостей и ухаживать за немощным Мансуром.

Оазис, где сейчас стояло кочевье, располагался у озера, которое являлось чем-то вроде узкого рва в каменной расщелине — со стороны валунов водоем наполнял небольшой ручей. Когда источник иссякал, хамула уходила к следующему оазису. Профессиональный интерес Гармана вызвали украшения девушки:

— У тебя красивые серьги и колье. Тонкая работа.

— От бабушки досталось, а ей передала украшения родня.

— Позволишь взглянуть поближе?

— На, посмотри, — Зейна сняла серьгу и протянула юноше.

Серебряная серьга состояла из двух половинок, расположенных вогнутой стороной внутрь. Изделие удивляло точёным изгибом, ажурной двусторонней чеканкой по контуру, ассиметричным геометрическим орнаментом. Гарман едва бы смог повторить мелкий рисунок без специальной глазной лупы и особых приспособлений.

— Особенные украшения, как у настоящей царицы, — вернул серьгу юноша. — Я чеканщик, работал в основном с медью и бронзой, а вот с серебром дело имел редко.

— Мне нравятся старинные вещи. У нас есть старая посуда, с орнаментами и цветной эмалью, мы ею не пользуемся, но возим собой.

— Покажешь? — разговаривая с красивой бедуинкой, юноша смущался, не зная, как правильно поддерживать беседу.

— Обязательно, — с кокетливой улыбкой ответила Зейна и, оставив юношу, направилась к пастбищу.

На исходе дня селение уже не казалось безлюдным, то и дело между шатрами сновали женщины в цветастых нарядах, повсюду бегали дети разного возраста. С наступлением темноты мужчины возвращались домой, у палаток прибавилось лошадей и верблюдов. Тем временем, в доме Язида назревал конфликт — Мансур наотрез отказывался пить свежее верблюжье молоко.

Старик с пришедшей ему на помощь матерью Зейны убеждали больного, что указания лекаря нужно выполнять. В конце концов, недовольный сын шейха выпил молоко и обиженно повернулся ко всем спиной. Местный лекарь принёс гостю две палки с привязанными посередине ручками, чтобы больной начинал ходить. Нужно было готовиться к дальней дороге вместе с кочевьем.