Дубовая Гряда

— А как с ним еще говорить? Подбрасывает вопро­сы — будь здоров!.. Пойдем к нам.

— Ну что ты.

— Я еще не обедал.

— Ты иди, а я к Лиде.

Стоя возле забора, хлопец, проводил девушку глаза­ми. Когда рядом ходят враги, молодым людям нельзя разлучаться. Вдвоем веселее, можно обменяться мысля­ми, поговорить, а говорить есть о чем. Какою бы мрачной ни была жизнь, ты в ней не разочаруешься, когда рядом любимый человек. Он поможет прогнать страх, поддер­жит твою веру в светлое будущее.

И вдруг юноше стало не по себе: увидел, как из дво­ра Шайдоба с громким хохотом вышли полицаи.

«Гады, всегда им весело. Наверное, потому, что за спиной винтовки»,— подумал Володя и поспешил в избу. Там, кроме матери, никого не было.

— Хорошо, что пришел,— сказала она,— садись обедать.

Мария подошла к печке, налила из чугунка в миску щей, подала ломоть черного хлеба.

Володя принялся за еду, а мать села напротив, вни­мательно глядя на него, словно давно не видала. Воз­можно, в эти минуты она вспомнила мужа, обычно си­девшего на этом же месте, и мысленно видела его в сыром окопе, с солдатским котелком в руках. А может быть, думала о сыне и людях, проводивших собрание. Они могут схватить сына, убить его и не понесут за это ни­какого наказания. Как жить, когда над человеком издеваются и нет никакой защиты? Тяжело было матери смотреть на своих детей в такое горькое время. Весь их недолгий жизненный путь вставал в ее памяти, до ме­лочей. Мария вспоминала их лепет, впервые произне­сенное слово «мама», первые шаги...

Володя увидел слезы на глазах матери.

— Что ты, мама? Все равно я уйду в партизаны.

— Никуда ты от меня не уйдешь, сынок.

— Но в деревне больше жить нельзя. Могут схватить и отправить в Германию. Говорю об этом, чтобы для тебя не был неожиданным наш уход. Я не хочу попасть в ла­пы фашистам!

— Бог с тобой, разве я этого хочу?!

— Нельзя, мама, сидеть сложа руки. Надо бороться!

— Сыночек, видела я на собрании немцев. Какие они самоуверенные! Видно, их никакая сила не выгонит.

— Нет, выгонит. В партизаны не один я пойду. Фа­шисты нас не одолеют.

— Лучше бы ты воевал в армии и с нашими вер­нулся.

— Для того и уйду, чтобы наши вернулись быстрее.

— А кто-нибудь донесет, и нас перестреляют.

— Не бойся, мама, мы все продумали. В Жлобине есть биржа: всех, кто хочет и кто не хочет, оттуда уво­зят в Германию. Нужно будет объявить, что мы добро­вольно отправились туда. Показываться не станем. Хо­рошо, что Савка остался старостой. И Зина с нами уйдет.

— Еще чего — девчат с собой брать! Тоже мне вояки.

— Знаю, чего ты боишься,— рассмеялся Володя.

Мать видела, как вырос сын. При такой жизни моло­дежь быстро взрослеет.

— Никуда ты не пойдешь,— повторила она.— Сего­дня вечером будем тянуть жребий.

— Какой жребий?

— Землю делить. Савка сказал: всем поровну. На­чнешь пахать, сеять, а там и сенокос.

— Мы же засеяли шестьдесят соток, наш участок, который колхоз выделил. А если теперь еще дадут, де­душка засеет.

— Ты, сынок, мою жизнь сокращаешь. С меньшими никаких забот нет, а ты...

— Не я сокращаю, а немцы. Довольно, мама, если понадоблюсь, я у Лиды,— отодвинув пустую миску, поднялся Володя из-за стола.

Он встретил девчат на улице. Солнце, пробиваясь сквозь облака, позолотило край неба на западе. Володя и девушки направились к дубовой роще. Там тенькали синицы, лазали по коре поползни, перелетали с дерева на дерево голуби, а высоко в небе кружились два ястре­ба. На краю рощи стоял высокий старый дуб. Подбежав к нему, Лида обняла его могучий ствол и крикнула:

— Мой дуб! О, если бы я могла прожить столько, сколько ты...

— ...я бы тогда на своих руках покачала больше де­тей, чем ты нас на своих ветвях,— в тон ей подхватил Володя и сложил руки на груди.

— Совсем не об этом думала.

— А о чем?

— Я бы многое повидала.

— Так он же весь осколками побит,— заметила Зина.

— Ну и что? Все равно стоит! Тихо вокруг, ветер на сопках играет,— запела Лида и закружилась вокруг де­рева. Володя схватил Зину и Лиду за руки, чтобы устроить хоровод, но и втроем они едва обхватили тол­стый ствол.

— Пойдемте поищем цветы,— предложила Лида и первая бросилась на пригорок, где зеленели молодые сосны.

Воздух повлажнел. Угомонились птицы. Только на полянке тучи комаров «толкли мак».

9

Вначале Сергеев был против ухода молодежи в лес. Он хотел прежде провести подпольное комсомольское собрание. Но, выслушав доводы Володи, согласился. По предложению Володи родители всех хлопцев и девчат, собиравшихся покинуть деревню, должны были гово­рить, что их дети уехали на работу в Германию.

В ту же ночь Володя постучался в дверь Савкиной избы, попросил завесить окно в кухне и зажечь лампу. Староста остолбенел: перед ним стоял красноармеец в шинели, сапогах и в пилотке с красной звездочкой. За плечами у юноши, стволом вниз, висел немецкий авто­мат, на ремне — пистолет, гранаты, нож, на спине — вещевой мешок.

— Не волнуйтесь, дядя, я пришел предупредить, что мы,— Володя перечислил всех парней,— и ваша Зина с этой ночи партизаны. К этому нас призывает специаль­ное обращение Центрального комитета комсомола из Москвы.