Дуэль четырех. Грибоедов

Пустился неторопливо повествовать о трудностях непредвиденных первых переговоров с уклончивыми, вероломными азиатцами, о быте и картинах страны, доселе неведомой, всюду выказывая верный и ясный глаз очевидца.

Александр из вежливости ему отвечал, смело выжимая все соки из сведений, почерпнутых им у Шардена.

Муравьёв наконец заключил:

   — Страна ничтожная, однако ж радость для путешественника истинно просвещённого, неисчерпаемый источник его наблюдений.

Александр усмехнулся:

   — Благодарю, что решились многое мне присоветовать. Одно не по мне: не слышу в себе истинной страсти быть наблюдателем.

Муравьёв с пристальным вниманием его оглядел и стал подниматься:

   — Рад повстречать в вас человека начитанного, однако ж вы кажетесь мне слишком занят собой, что весьма понятно в поэте, но может весьма и весьма повредить дипломату.

Он отозвался язвительно:

   — Есть отчего заняться собой!

Быков долго глядел в сутулую спину уходившего Муравьёва, отвернулся, выпил вина, ополоснул рот последним глотком, неторопливо сказал, точно продолжал свою прежнюю мысль:

   — Сами видите, с кем приходится дело иметь. Об офицерах судит, об ком ни спрошу, по убеждениям, а не по службе, а нам в гвардии служба, служба нужна. Офицеры об нём говорят: до мелочности педант, до уродливости самолюбив, недоверчив ко всем до обиды, упрям, от суждения своего никогда не отступит, враг наказаний, как зависит от него одного, так спускает любую вину, хорошо, от полков далеко, не то с дисциплиной беда.

Он резко поднялся, громко благодарил за компанию, для него весьма лестную, обед похвалил, хотя почти не съел ничего, приказал подскочившему половому из местных татар подать счёт к себе в номер, стремительно поднялся к себе, точно там его кто-нибудь ждал, вдруг обессилел, упал в заскрипевшее, готовое рассыпаться кресло и снова окаменел.

Амбургер долго его тормошил, требовал, просил, умолял следовать за ним на переговоры о поединке. Александр в толк не мог взять, для какого дьявола понадобился он на переговорах таких, ибо противно кодексу чести, который чтится у готтентотов до тошноты, противники не должны встречаться до поединка. Амбургер стоял на своём, тысячу раз потревожил святое имя Настасьи Фёдоровны, безутешной, несчастной, перед которой за жизнь его отвечал своим словом, твердил, что обязан Александра Сергеича с этим псом Якубовичем помирить, страсть надоел, покориться пришлось.

Все порядочные квартиры Тифлиса в двух шагах друг от друга, он не успел оглянуться, а уж пришли.

Якубович сидел в офицерской фуражке и на этот раз в эполетах, момент, стало быть, почитая торжественным.

Не имея права участвовать в переговорах о поединке, Александр отодвинулся в сторону, словно бы невзначай, к противоположной стене и тут не убедиться не мог, что стреляться в комнате было бы слишком похоже на самоубийство или убийство: с такого короткого расстояния и с зажмуренными глазами нельзя не попасть.

Амбургер так и ринулся в бой, сильно моргая:

   — Первый долг секундантов состоит в том, чтобы противников помирить, так вот я и требую, категорически требую, чтобы с этим предложением вы обратились к своему компаньону.

То ли этот компаньон, от волнения вставленный немцем не к месту, его поразил, то ли у него сам собой ум за разум зашёл, только напыщенный Муравьёв внезапно, напустив мрачность уязвлённого демона, тоже не к месту отрезал:

   — Я в дело сие не мешаюсь.

Амбургер так опешил, что и рот распахнул, очень похоже, будто воздуху недостало где-нибудь на вершине горы:

   — Как так?

Муравьёв не шелохнулся, не моргнул глазом, изъяснил совершенно невозмутимо, то ли выдержки адской, то ли бесчувствен совсем:

   — Меня призвали тогда, когда уже было положено драться, следственно, Александр Иванович знает сам, обижена его честь или нет. Я со своей стороны могу лишь вам объявить, что образ мыслей Александра Ивановича насчёт многих предметов мне очень нравится. Таким образом, извольте условиться, не из чего время тянуть.

Амбургер так и бурлил, всплёскивал живо руками, всё быстрее моргал:

   — Вовсе нет, на время плевать, мы обязаны, вы обязаны, выслушайте меня!