Дух воина

– Перед великими предками клянемся мы в верности тебе, Дженна-аах, – громко сказал Наран, занося кинжал над мычащим буйволом. – И если предадим тебя, то станем скотиною бессмысленной и бессловесной.

Один за другим десятники вонзили в ревущего буйвола свои кинжалы, а затем Наран ловким движением перерезал несчастному животному горло и быстро подставил золотую чашу, наполнив ее горячей алой кровью.

Подал Женьке.

Она искренне надеялась, что ей не придется это пить.

– Поклянись на золоте и крови.

– А что говорить-то? – прошептала еле слышно. Поняв, что ответа не дождется, мучительно вспоминала когда-то виденную церемонию инаугурации президента. Ничего не помнила совершенно. – Клянусь… быть вам верною сестрою, матерью и соратником. Клянусь защищать вас всей жизнью своею. Э… клянусь не замышлять зла против своего народа…

– Да будет кровь и золото свидетелем нашей клятвы, – закончил Наран и перевернул чашу, выливая кровь на землю. – Земля предков приняла кровь. Народ кохтэ принял клятву.

Женька выдохнула судорожно, пряча дрожащие руки в рукава. Кажется, она справилась!

– А теперь – пир, – заявил Наран, весело ей подмигнув. – Пройди на почетное место, наша госпожа. Сейчас буйвола освежуем и зажарим, не пропадать же добру. Каждому достанется кусок, а тебе – сердце. Как нашему… матери нашей, да.

– Мозг Сулиму отдайте, ему пригодится, – пробурчала Женька недовольно. Она бы предпочла сейчас ускользнуть в шатер к Баяру и убедиться, что с ним все в порядке.

– Сделаем, – хмыкнул рыжеволосый. – Хотя я бы мозг лучше Листян отдал. Ей тоже не помешает.

Они переглянулись, довольные друг другом.

Разводили костры, споро разделывали тушу буйвола. К Дженне подсел навязчиво-дружелюбный Сулим, немедленно принялся рассказывать о необходимости приобретения нескольких новых шатров, ведь теперь семей стало больше, а войлок свежий будет только весной, летняя шерсть для валяния не годится, из шкур можно сшить тулупы и сделать одеяла, а шатры – никак нельзя. И еще хорошо бы поставить соленый сыр, для этого тоже нужны шкуры, их накрепко зашьют, зальют туда молоко…

Женька не слушала. Рядом с Сулимом голова просто трещала. Не зря она не доверяла этому человеку, чувствовала исходящую от него опасность. Да еще воины галдели, дети отчего-то развеселились, а она практически не спала две ночи подряд. От запаха жареного мяса ее замутило. Извинилась, отошла в сторону за шатры, согнулась пополам. Ох уж эта беременность, какая тяжкая ноша! А ведь это только начало!

Здесь, за шатрами, в слезах и холодном поту, и нашел Дженну Охтыр.

Глава 39 Предательство

– Тебе плохо, Дженна-аах? Ты плачешь?

– Чего тебе, Охтыр? – устало спросила она, утирая слезы.

– Не прячься, – неожиданно погладил ее по плечу мальчишка. – Плакать не стыдно. Мы все… тоже оплакиваем Баяра.

– Я вижу, – буркнула зло Женька. – Пир у них.

– Так это в честь тебя!

– Мне не нужно. Я хочу просто спрятаться от всех и повыть в одиночестве.

– Слушай… я ведь не просто так тебя искал.

– Говори.

– Я… за станом кое-что интересное нашел. Посмотрела бы, а? Пойдем погуляем.

– Далеко?

Если бы не Женькина невыносимая усталость, если бы не мучившая ее головная боль, если бы это был кто-то другой, а не Охтыр… Если бы она вовремя вспомнила, что он приехал сюда вместе с Сулимом – никогда бы не сотворила такую невероятную глупость: не ушла бы за стан одна, никого не предупредив. Охтыр уверял, что тут рядом, что он только покажет кое-что и они сразу вернутся назад, и Женька кивала тупо и медленно моргала.

Трое мужчин, чужих, не из ее стана, появились перед ней из кустов неожиданно. Двое ухватили ее за локти – крепко, не вырваться. Третий схватил за плечи Охтыра.

– Погодите, но вы говорили… Сулим обещал… – пискнул мальчишка и замолчал навеки: лезвие ножа полоснуло его по шее. Кровь широкой лентой выплеснулась на землю.

Широко раскрыв глаза, побелев от ужаса, Дженна смотрела, как кохтэ – а это точно был кохтэ – невозмутимо и легко отбросил тело мальчишки, словно сломанную куклу, вытер нож о штаны и заткнул его за пояс.

– Ну что, Дженай, – спокойно и тихо сказал он. – Хан наш велел тебя привести в его шатер. Холодно ему по ночам спать. Будешь греть его.

– Хан? – переспросила Женька недоуменно. – Тавегей? Но зачем ему отбирать жену у сына?

– Хан Карын, – веско ответил мужчина и махнул рукой. Женьку потащили вперед. Кричать она не решилась, понимая, что беречь ее Карын, скорее всего, не приказал. А ей сейчас нужно быть очень и очень осторожной.

Сулим ненавидел Карына еще больше, чем Баяра. Если Баяра он просто презирал за его мягкотелость и отсутствие стремления к власти, то Карын был для младшего брата опасен, и хромоногий это понимал. Но чего у самого старшего было не отнять, так это ума. И когда Сулим пришел к брату, тот не прогнал его сразу, а выслушал и даже согласился с его выводами.