Дух воина

С месяцем Листопада была связана одна славная семейная традиция. С тех пор как старшим сыновьям стукнуло по восемь лет, он каждый год брал их на охоту. Что бы ни случалось, как бы далеко ни находился, с кем бы ни сражался, – Брудвар всегда возвращался к началу Листопада. Странно, но именно во время охоты, увлеченный общим с сыновьями делом, вместе изучая следы, ставя ловушки, дурачась, изображая рев самцов-оленей, идущих на гон, вождь по-настоящему ощущал себя отцом.

Хватит. Довольно. Он стал осознавать, как сильно идея войны поглощает его, отодвигая на задний план более важные вещи. Империя никуда не денется, а вот дети растут с каждым днем. Величайшим вождем можно стать и позже, отцом же надо быть здесь и сейчас.

С этой мыслью он покинул зал, обещая себе не возвращаться туда по меньшей мере дней десять. Брудвар хотел как следует выспаться, а утром первым же делом пойти к детям.

* * *

Вождь постучал в резную дубовую дверь. Открыл мужчина с короткой стрижкой и бронзовым ошейником. Один из личных рабов его жены. Как и все остальные – молодой и смазливый.

– Благаслафленный Претками, – прошептал с корявым акцентом, после чего опустил глаза и отошел в сторону.

Брудвар не счел нужным отвечать. Войдя в дом, он сразу направился к спальням сыновей.

– Даже не поздороваешься? – окликнул его томный голос.

Завернутая в красную шаль, с лестницы спускалась Аструд. Каштановые локоны касались узких плеч. На красивом лице застыла ироничная улыбка. Бледно-голубые глаза смотрят с обманчивым радушием. Если что и было настоящим в образе этой женщины, так это янтарь бус, обвитых вокруг лебединой шеи.

– Не было нужды. Я ведь пришел не к тебе, а к сыновьям, – как можно безразличнее ответил вождь. Знал, что она терпеть не могла, когда ею пренебрегают.

– А как же твоя жена? Как же твоя валькюна, мать твоих детей? Почему ты так строг ко мне? Столько времени прошло, – мягко, но с укором произнесла она.

Ну прямо сама невинность, подумал Брудвар. А он – муж-тиран, упивающийся своей властью. Ага, если бы. Возможно, если бы кто-нибудь смотрел на них со стороны, то непременно так бы и подумал. Аструд могла провести кого угодно. В том числе и его. Правда, до определенных пор.

– Перестань. Каждый раз одно и то же, – Брудвар терпеть не мог этих представлений. – Тебе самой от себя не тошно, а? Не начинай, сама знаешь ответ.

Лицо женщины исказила гримаса ненависти. Даже ему стало не по себе от испепеляющего взгляда, который вонзила в него жена. Словно дикая кошка, она ощетинилась и метнулась к нему, гневно прошипев:

– Думаешь, эта рыжая сука сделает тебя счастливым?

Брудвар и сам не ожидал, насколько сильно заденут его произнесенные слова. Услышал, как у него заскрипели зубы, ощутил, как по телу растекается океан гнева. Стремительно, неотвратимо и смертельно опасно для человека, который его вызвал. Кровь словно закипела, а мышцы напряглись, превратив тело в безупречное оружие. Очевидно, изменения были столь разительны, что на лице Аструд возникло на редкость испуганное выражение. Женщина стала отступать назад, пока не прижалась к стене.

Вождь подошел вплотную, резко вытянул руку и уперся ладонью в дерево стены, едва касаясь большим пальцем уха жены. Та инстинктивно повернула голову и зажмурилась, ожидая пощечины. Зря. Несмотря на то, что между ними было, Брудвар никогда бы не ударил Аструд. Но это вовсе не означало, что ему не хотелось этого сделать.

Память – злая штука. Уже сколько лет прошло, а он все так же помнит, как застал ее в постели с другим. Ярко, в красках и деталях. Ее изумленный, полный смятения взгляд… и набухший стручок того мужика, который в присутствии Брудвара уменьшился до размера мизинца еще быстрее, чем будущий вождь успел осознать горькую правду.

– Мое счастье – не твоя забота, – угрожающе ответил Брудвар. – Нравится играть с огнем – будь готова обжечься. Еще раз услышу подобное, и тебе станут прислуживать одни евнухи. Больше не испытывай мое терпение, валькюна, – с презрением выплюнул последнее слово.

Боковым зрением он увидел сбоку движение.

– Папа? Мама? – в коридоре стоял растрепанный, щуплый мальчишка. Омунд – его восьмилетний сын.

Вождь успокоился, заставил себя улыбнуться, после чего заботливо погладил плечо жены. Ни дать ни взять – милая семейная пара.

– Омунд, доброе утро! – Брудвар присел на одно колено и обнял мальчика. Достал из кармана заранее приготовленный пряник и сконфуженно положил в руку. Всякий раз, когда он дарил сыну сладости, то испытывал неловкость. Отец будто пытался откупиться от внимания младшего сына, извинялся за скованность и чувство отчуждения, от которого не мог избавиться. – Вот, пришел маму проведать, да и сыновей своих, – взъерошил темные волосы. – Где твои братья? Наверное, спят еще?

Мальчик уныло покачал головой.

– В кроватях их уже нет.

– И где же они могут быть? – перевел взгляд на Аструд. Сухой, требовательный.

– Не знаю, – холодно ответила та. – Может, на рыбалку пошли, а может, и упражняются где-то во дворе.