Дух Зверя. Книга первая. Путь Змея

А после к ней стал приходить этот странный полуживой получеловек-полуйок, с желтыми, похожими на перья волосами. Он был молчалив и скуп на эмоции, он не боялся, но и соблюдал границу безопасности, он наблюдал, но не был назойлив. Сокол просто приносил ей пищу, как заправский тюремщик, ставил поднос в строго отведенное для этой цели место и через определенный отрезок времени уносил его. Вскоре она поняла, какая особенность заставляет ее думать о Пернатом в моменты его отсутствия: Сокол ничего не хотел от нее. Совсем. Ничего. И уже одно это вызывало жгучий интерес.

Чтобы позлить надзирателя, Олга перестала есть. Прошло шесть дней, прежде чем он заговорил с ней… и предложил ей более легкую смерть! Он оказался наивным, как дитя, этот невозмутимый йок. Олга долго смеялась, после его ухода, тихо, чтобы чужие уши не почуяли ее ликования. Она со вкусом пообедала, и, разбавив содержимое флакона в кружке с водою, осушила ее до дна за здоровье страховидла, что, забившись в угол, шипело и плевалось дымными кольцами, недовольное таким раскладом. Яд, непредсказуемый в своем действии, и в этот раз не изменил своей сути. Олга просто провалилась в глубокий черный колодец забытья без кошмаров и бешеных вибраций силы.

Сокол вернулся вечером. Постоял у порога, задумчиво ковыряя засов ногтем, потом все же решился и сдвинул его, распахнул дверь. В нос ударил привычный здесь запах давно немытого тела и едкий удушающий аромат полыни. На секунду перехватило дыхание. Справившись с головокружением, он все же вошел в дом и нечаянно задел ногою кружку, что гулко откатилась прочь, побрякивая на стыках дощатого пола. Сокол замер, на миг оглушенный тишиной, но так и не смог различить ни единого звука. Она лежала на полу лицом вниз, уткнувшись лбом в тыл ладони, другая рука, выброшенная вперед, насколько позволяла цепь, сжимала в кулаке последнее ее звено. Волосы, словно змеи, расползлись в разные стороны от неподвижного тела. Йок присел рядом, пощупал пульс, вновь прислушался. Ничего, тишина. Пленница не дышала. Он перевернул труп на спину, брезгливо поморщился — ее послабило перед смертью, рубашка была мокрой и воняла полынью, — убрал с лица волосы и, раздвинув пальцами веки, осмотрел позеленевшие белки. Они слегка светились в полумраке, и чем дольше Пернатый вглядывался в глаза Змеи, тем ярче, как ему казалось, становилось свечение. Как вдруг…

Четыре!

— Ты принес мне еды?

Когтистая рука, горячая, как уголья, впилась в запястье Пернатого. Глазные яблоки провернулись в орбитах, и на онемевшего от неожиданности йока уставились два омута раскаленного золота, на поверхности которого лодочками подрагивали змеиные зрачки. Он, кое как освободив руку из железного захвата, отполз подальше, с опаской следя, как она медленно садится, оправляя нечесаные волосы.

— Я просто до смерти хочу есть, — голос звучал низко и тихо, с едва заметным придыханием. — Так ты принес мне обед?

— Еще не время, — плоским, словно каменистая пустошь, голосом произнес йок.

— Тогда зачем ты пришел? — она наконец повернулась к своему надзирателю, чуть склонив голову набок, и принялась внимательно изучать его, лукаво прищурившись. Не дождавшись ответа, она шумно втянула воздух, и, встав на четвереньки, подползла вплотную к Соколу. Он смотрел на Змею, не в силах отвести взгляд и, даже когда она принялась обнюхивать его, чуть прикрыв глаза, он не шевельнулся, скованный странным, незнакомым ему чувством сильного и неудержимого возбуждения. Ее ядовитое дыхание окутывало его облаком дурмана, и мускулы цепенели, отказываясь подчиняться хозяйской воле. Олга запустила руку ему за пазуху и выудила на свет мешочек с леденцами. Радостно охнув, она умяла за щеку сразу два янтарных кругляша, и в этот самый миг дверь отворилась.

— Кабан, — брякнув конфетами, констатировала Олга и снова сосредоточилась на сладостях. Вновь прибывший окинул сидевших на полу недоверчивым взглядом, нахмурился, потом гадливо сморщился, почувствовав густой запах полыни.

— Что здесь происходит?

— Ничего, что заслуживало бы твоего внимания, Мастер, — все тем же деревянном тоном ответил Сокол, не спуская глаз со Змеи, что примостилась между его ног, опершись локтем на его же согнутое колено.

— Да, действительно, — Олга оскалилась в недоброй улыбке, глядя в остекленевшие глаза Пернатого, — ничего интересного. Разве кого-то может заинтересовать, что ты пытался меня убить, скажем так, из лучших побуждений, хех, по доброте душевной. Только вот оплошал. Откуда тебе было знать, что яд на меня не действует. Ведь я сама, — она резко повернулась и смачно плюнула в сторону вошедшего, — яд.

Черная жижа плевка запузырилась, разъедая дощатый настил. Кабан отступил назад.

— Ах, ты…

— Я хочу есть. Принеси мне что-нибудь, иначе я схарчую твоего товарища.