Дух Зверя. Книга первая. Путь Змея

Ставр: Она не послушала отца и уехала, оставив дом и нас под его присмотром. Дядя, ты тогда был в городе, и не видел того, что произошло на следующий день.

Родя, Ниява и мы с братом были тем вечером на конюшне. У отца, после того, как мать уехала, вновь случился приступ головных болей, причем таких сильных, что он ослеп на некоторое время, и потому остался в доме, по старшинству поручив Родиму присмотр за жеребой кобылой, что вот-вот должна была дать потомство. Родя чистил стойло, Нийка таскала свежую солому, чесала спутанные гривы, а мы играли с деревянными мечами, совсем недавно подаренными дядей Итилом.

Вольга: Ния в силу своих способностей заметила опасность первой, точнее, почувствовала и закричала. Тебе, Белослав Ильич, известно, как меняется ее голос, когда она начинает… хм, испытывать сильные чувства, особенно страх. В тот раз пронзительный звон ввел разбойников в некоторое смятение, а нас — как ты это говоришь, живорожденных духов? — в боевой настрой.

Ставр: Роде тогда было сколько? Девять? Он выбежал один против шестерых взрослых мужчин с вилами наперевес и дрался на равных, покуда не убил одного.

Вольга: Впервые отведав человеческой крови, отнятой насильно, каждое живое существо в этом мире проходит инициацию. Не требуй от меня признаний о сути этого процесса и его последствиях. Человек меняется полностью. Чтобы не сломать его сущность, требуется подготовка. Мы же оказались намного… ранимее обычных людей.

Медведь: Родя насадил одного из разбойников на вилы и тут же упал без сознания. Кто-то из мужчин пригвоздил брата к земле и, вынув меч, удовлетворенно обтер лезвие о его волосы. Ниява продолжала кричать, за что была оглушена, мы попытались убежать, но нас догнали и связали. И тут подоспел отец. Он слепо бежал через выгон, спотыкался на неровностях, вскакивал и снова шел на крик дочери, покуда крик не оборвался. Отец настороженно замер, чуть наклонив голову на бок и вслушиваясь, после чего поднял с земли ветку и бросил ее на звук возни. Излишнее движение. Его заметили и без этого.

Волк: На отца было страшно смотреть. Столько боли и отчаяния на лице. Я сейчас понимаю его чувства: бессилие, немощь. Стоя там, в полной темноте и немоте, продираясь сквозь гул в ушах от невыносимой головной боли, он все же ждал боя, был к нему готов, заранее предвосхищая результат.

Ставр: Отец пришел безоружным, лишь охотничий нож болтался на ремне. Он смог убить двоих, не получив ни единого увечья, но один из тех, кто был еще жив, все же добрался до его головы. Удар был сильным. Отец упал, но разбойники почему-то не стали добивать его, засуетились, выводя возбужденных рысаков из конюшен, подхватили Нияву, нас, и поскакали прочь.

* * *

Подъезжая к усадьбе, Змея почувствовала запах гари. Но еще раньше она услышала крик своей дочери и уловила резкий скачок силы в пространстве. Эфирные существа возбужденно защебетали, волнуя потоки энергий, груднички, гукающие между собою в люльках, перекинутых по разные стороны мощной лошадиной шеи, притихли. Ярополк натужно засопел, Пересвет, вылупив на солнце свои огромные рыбьи глаза, впал в оцепенение. Впервые за восемь лет своей жизни Серый отведал хозяйской плетки, впервые Олга подняла на верного рысака руку, понукая бежать.

Дом был срублен на славу — кровля еще держалась, но полыхала, что масляный факел. Змея некоторое время молча смотрела на разоренное гнездо, и на ее сером осунувшемся лице отсутствовало всякое выражение. Она сошла на землю, Серый, испуганно всхрапнув, сделал шаг назад, тихо жалобно заржал. Олга оглянулась и увидела Даримира, что стоял у ограды выгона, покачиваясь, будто пьяный, и, прижав к груди неподвижное тело сына, смотрел на огонь. Его губы беззвучно шевелились, глаза на залитом кровью лице были недвижимы и совершенно безумны. Она подошла к мужу, коснулась холодного лба мальчика, аккуратно высвободила его тельце из судорожных объятий Дарима.

“Я не смог! Я не смог защитить их! Я не смог! Я жалок! Я не годен быть отцом! Я не могу защитить своих детей!”

Чужие мысли болью врывались в ее сознание, минуя слух, и оттого крик казался в разы громче и пронзительнее любого самого сильного звука. Змея опустила Родима на землю, дорвала рубаху, обнажая дыру в груди. Крови практически не было, потому она легко свела края раны, захватила их в горсть правой руки, медленно повернула посолонь на четверть круга и резко рванула вверх. Тело мальчика изогнулось, следуя руке, повисло на мгновение в воздухе, опало, и Соколик забился, выпучив красные без белков глаза и загребая землю вершковыми когтями на суставчатых, словно птичьих, пальцах. Змея нахмурилась, поджав губы, и придушила осознающего себя духа. Сокол вцепился в ее предплечье и тут же ослаб, безвольно откинув голову на тощей мальчишеской шее.

— Рано, слишком рано, — процедила мать сквозь крепко стиснутые зубы и повернулась к мужу, не обращая внимания на вкатившую во двор телегу с Итилом на козлах, и Беляна с Варенькой за его спиною. Олга заставила мужа сесть, оглядела рану и на несколько секунд прикрыла глаза.