Духовидец. Гений. Абеллино, великий разбойник

— Я опасаюсь, — заговорил наконец граф, — я опасаюсь, что наш друг болен. Ночь холодная, мои дамы, а вы так легко одеты, как бы вам не простыть. Воротимся в замок.

Мы проводили дам в их покои, граф взял меня за руку и снова отвел в сад, где принудил сесть, желая со мной побеседовать.

— Мы здесь одни, дорогой Карлос, — сказал он мне, — и вы знаете, что я ваш друг. Я настаиваю, чтобы вы рассказали мне о своем горе.

Как мог противостоять я его ласкам, его благородному участию? Я поведал ему о своих печалях.

Он выслушал меня со вниманием и утешил.

— Это не Эльмира, — сказал граф. — Я знаю девушку, о которой вы говорите. Ваш план найти Незнакомцев и отомстить им опасен и слишком дерзок. Поселитесь лучше где-нибудь, где можно обитать спокойно, живите незаметно, скрытно и попытайтесь снова обрести свое счастье. Вот вам мой совет. Но уезжайте поскорей отсюда. Вы видите, сколь тронули вы сердце Элизабет. Не возбуждайте же в ней надежд, которых вы никогда не сможете осуществить.

Он сопроводил меня в мою комнату и всю ночь оставался подле меня, продолжив разговор о моем теперешнем положении и дав мне несколько советов, о которых я вспоминал с сожалением спустя много времени, когда было уже слишком поздно. Он не хотел, чтобы я вернулся в свой родной город прежде, чем получу необходимые разъяснения; он обещал, что будет сам неустанно обо мне печься, и потому желал, чтобы я пребывал неподалеку от него. По этой причине предложил он мне остановиться в Мадриде. Его опытный, проницательный взор с величайшим хладнокровием обнаружил некоторые взаимосвязи, которые я проглядел, и он, с присущим ему великодушием и благородством, тепло принял участие в моей судьбе, что при малочисленной родне и недостатке опыта его самого могло бы привести в убыток. Если бы небо даровало мне долее счастье постоянных встреч с ним, если бы изменившиеся обстоятельства не отдалили его от меня и он не потерял бы возможность содействовать некоторым разоблачениям, мы бы остались неразлучны, расследовали бы дело до конца и, без сомнения, воспрепятствовали тому несчастью, пагубные последствия которого можно было уже заранее предвидеть.

Поскольку я решил всецело последовать его совету, он обещал мне поговорить с герцогом, чтобы сделать мой поспешный отъезд как можно менее заметным и подозрительным. Была изобретена некая отговорка, и на следующий день я распрощался с обществом. Но каково же было Элизабет! Эта девушка сделалась мне особенно дорога за ее привязанность ко мне, которую она в последнее время обнаруживала, совершенно оставив былую холодность; она позволила мне удалиться не прежде, чем я дал ей обещание никогда ее не забывать и при более счастливых обстоятельствах увидеться с ней вновь. С тяжелым сердцем покинул я блестящее общество, посреди которого желал бы провести всю свою жизнь; граф проводил меня несколько первых миль.

Поездка в Мадрид не отличалась ничем примечательным, по крайней мере ничем, что касалось моих обстоятельств. Сопутствовавшие мне уверенность и спокойствие вновь убеждали меня в возможности обосноваться в каком-нибудь тихом месте, я начинал уже строить воздушные замки, мечтая о мирной, счастливой жизни. Я был обыкновенный странник, и поскольку мое прояснившееся воображение окутывало все предметы розовой дымкой, я наслаждался с искренней радостью моим теперешним независимым положением. Я отношу этот миг к счастливейшим в своей жизни. Мысли о том, что я имею еще друзей, которые принимают во мне близкое участие, и моя нежная дружба к графу придавали моему настроению прежнюю веселость, которой я уже и ожидать не смел. Так перемешаны в моей судьбе светлые и темные стороны.

В Мадриде я завел небольшое хозяйство, как если бы собирался жить там долгое время. С графом я договорился, что буду через него получать некоторые денежные суммы, и обрел со временем, как и намеревался, новых друзей и знакомых, в кругу которых надеялся провести счастливые и долгие месяцы. Общество среднего сословия, музыка, театр и чтение занимали меня почти весь год самым приятным образом, как вдруг происшествие, виной которому были моя собственная непредусмотрительность и упрямство, лишило меня того скромного счастья, что я имел.